Мимо проплывали березняки, поля.
Сержу на усы нанесло паутину, он проводил рукой по лицу, мотал недовольно головой.
Владимир все молчал.
В небольшой деревне, казавшейся обезлюдевшей, Серж все-таки вызвал стуком в дверь хмурого рябого мужика в серой испачканной рубахе и таких же штанах и узнал, что ехать можно до парома через Днепр, не забыть свернуть перед Мончино влево, а то уедем до самой Соловьевой переправы.
– Там у меня уже бензин и кончится, – сказал шофер и, прежде чем снова надеть краги, достал портсигар и закурил папиросу. – Тогда уж сам пойду в разбойники, – добавил он, пуская дым в пшеничные усы.
Он завел мотор, и автомобиль тронулся.
– Вы раньше говорили, что хотели там побывать, на Соловьевой! – крикнул шофер, оборачиваясь к Владимиру. – Выбрали путь-дорожку! С той стороны Днепра хорошее шоссе до Москвы. Там и эта переправа.
– В Москву ездил только поездом, – нехотя ответил фотограф.
Автомобиль подпрыгивал на ухабах, оставляя позади сизые клубы. Не скажешь, что эта техника так уж удобна. Чжуан Чжоу все-таки был прав. Но пункт второй от первого отделяет неизмеримое расстояние.
Когда деревня исчезла позади, мы обогнули лесной поворот и сразу увидели велосипедиста. Он катил нам навстречу. Я мгновенно узнал своего зеленого облупленного ослика. Серж лишь покосился на меня и обо всем догадался без объяснений. Он резко затормозил.
– Стой!
Я остановился, не доезжая немного до странного музейного автомобиля, вопросительно оглядывая запыленные лица троих: шофера с пшеничными усами, бледное лицо пассажира с забинтованной головой и слегка монголоидное смуглое лицо третьего. Он уже выскочил из автомобиля и направился прямиком ко мне. Остро взглянув на меня небольшими кофейного цвета глазами, он схватился за руль.
– В чем дело?
– То же самое и я хочу знать!
Мы смотрели друг на друга.
Неизвестный, пожалуй, был похож на анархиста. Диковатый нелюдимый взгляд, неухоженная бородка. Загорелое лицо.
Человек с монголоидным лицом хорошо говорил по-русски. Настроен он был решительно.
– Землемер! – воскликнул шофер. – Но куда мы его подеваем? Может, лучше взять за него плату?
Я не собирался платить за свой велосипед, о чем и заявил во всеуслышание. Да у меня и не было с собой столько денег.
– Чей же это велисипед?
– Мой, – ответили мы вдвоем.
– Кто-то здесь самозванец, – сказал шофер.
И меня эта фраза смутила, в ней была доля правды, если не вся правда. Еще немного помедлив, я принялся отвязывать рюкзак.
– Хорошо, – сказал я . – Просто я случайно наткнулся на этот велосипед.
А я забрал свой рюкзак из автомобиля и, водрузив его на багажник, прихватил веревкой.
– Чудная какая-то история, – сказал шофер.
Я, землемер, повернул снова на запад и распрощался с Сержем и Владимиром.
– Да, на этой технике ты проедешь сквозь лес, – сказал Серж. – Но еще неизвестно, кто из нас первым будет в городе. Гляди, не попадись под руку лихим людям.
– Постараюсь.
– В городе приходи в гости, дом напротив Веселухи.
– Спасибо, загляну, если… это будет в моих силах.
Шофер хохотнул.
Владимир лишь кивнул. Велосипед тихонько поскрипывал.
Мы смотрели некоторое время на удалявшегося велосипедиста.
– Знаете вы дорогу на паром? – спросил Владимир.
Я ответил утвердительно.
– Покажете? Мы заплатим.
И я снова почувствовал себя самозванцем. Что же я выиграл, отдав велосипед тому человеку с монгольским лицом?
Но делать было нечего, назвался груздем… И я занял место землемера. Автомобиль тронулся. Перед Мончино мы свернули. В конце двадцатого и в начале двадцать первого веков дорога пропадала, растворялась на спуске к Днепру. Но сейчас она вела туда, где на царской карте и обозначен был паром.
К вечеру в низине появился густой туман. Запахло большой рекой. Мы услышали гогот летящих где-то гусей, стали поглядывать вверх, но из-за высоких осин и черной ольхи не видели стаю. Шофер тоже бросал быстрые взгляды в небо и снова смотрел на дорогу. Все-таки она была ухабиста.
Наконец мы выехали к плавной осенней реке среди обрывистых берегов. Пологий спуск вел к самой воде. Серж остановил автомобиль в сотне метров от воды, вышел, разминая затекшие ноги, вращая шеей. На ходу он стаскивал пыльные краги, приближался к реке, ударяя ими по ноге.
На берегу виднелись столбы. От них тянулся к противоположному берегу канат. Но противоположный берег уже едва вырисовывался в тумане и сумерках. На одном столбе сидела ворона.
Читать дальше