Андрей Колесников - Когда-то в России

Никанор закончил рассказ, а слушатели, завертев головами в разные стороны, стали с подозрительностью вглядываться в темень. Некоторые крестились и, шевеля губами, творили молитву.

–А что же это было, дядя Никанор?, -спросил солдатик, глядя округлившимися глазами на казака.

–Да шут его знает. Сведущие люди потом баяли, что то китайский дракон был. Живет такой в Амуре.

–А может вам то поблазнилось? -спросил кто-то несмело.

–Что, сразу всем четырем и аж до икоты?-вскинулся Никанор, -Не дури. Я ж и вонь его до сих пор помню. Как из нужника перло. А лошадям, что тоже привиделось? Они, ежели б не стреноженные были, то поводья бы все порвали и ищи-свищи потом их в тайге. Не-е-ет такое не могло привидеться.

После рассказа Никанора голоса стихли, каждый переваривал услышанное, наступила тишина, а вслед за ней незаметно пришел и сон.

Когда на следующий день, утром, едва позолотились солнцем верхушки деревьев, обоз был уже в пути. Дорогу опять подморозило, и отдохнувшие лошади легко влекли подводы даже на подъем. Основные грузы во Владивосток пока доставлялись морем, но в необходимости сухопутного пути никто не сомневался. Он нужен был еще и психологически, как фактор, способствующий сколачиванию Уссурийского края в единое целое и делающий его частью страны. Колесов знал, что до прихода в эти края русских, дорог здесь совсем не было.

Сообщение осуществлялось по тропам: пешеходным и конным. Они прокладывались между редкими фанзами, звероловами и огородными. Пешеходная тропа была настолько узка, что из-за сжатости стволами деревьев, низкорастущих ветвей, бурелома была труднопроходима даже для простого пешехода, который весь полезный груз переносил за плечами, в котомке. По конной же могла пройти вьючная лошадь. Но и в том и в другом случае количество перевозимого груза было ничтожно мало. Дорога, по которой двигался сейчас обоз, была еще во многом не обустроена. То поднимаясь на сопку, то опускаясь в долину, чаще всего подболоченную после дождей, которые случались здесь часто, она пролегла между новым фортом Владивосток и расположенным у слияния Уссури с Амуром селением Хабаровка. Попадавшиеся по пути мелкие речки преодолевали в брод, кое-где были уже переброшены бревенчатые мосты . Через широкие реки переправлялись паромом. В сильно заболоченных поймах рек строили настилы из бревен. Во время дождей такая дорога становилась в большинстве мест непроходимой. Тогда обоз, застигнутый вне населенного пункта непогодой ,ставил палатки, крепил их от ветра ,заготавливал дрова и порой по несколько суток пережидал ее. В конечный пункт после пятисотверстного пути и выпавших на их долю мучений люди добирались вконец измотанными в провонявшихся дымом, а то и пропаленных кострами, одеждах; лошади были ребристы и качались от усталости. Им по прибытии первым делом засыпали овса, а сами шли в баню, где с наслаждением парились.

По утреннему ходко прошли верст десять, когда навстречу на темной от пота лошади, вскачь подымавшейся на сопку, показался урядник Храпов. Подскакав, он закричал тревожным голосом, указывая плеткой вперед:

–Ваше Высокобродие! Тайга горит! Там внизу в долине река. Так за той рекой пламя прямо стеной идет. Пылом так и жарит! Подождать надо, а то кони спужаются, да вместе со зверьем от огня спасаться учнут.

Обоз стал. Где-то впереди из-за деревьев начал расти высокий столб дыма, медленно двигавшийся в сторону Китая. Небо постепенно заволакивалось космами гари, и солнце потускнело.

Две собаки, сопровождавшие обоз, поджали хвосты и поглядывая на людей растерянно-жалостливыми глазами, попрятались под телеги. Лошади тревожно всхрапывали и нервно мелко подрагивали кожей. Оставалось ждать и надеяться, что естественный водораздел не даст огню захватить в качестве пищи лес на этом берегу и все обойдется. Пожары в тайге-страшное бедствие, не щадящее ни зверя, ни птицу, ни человека. Каждый понимал, если пламя перейдет на эту сторону, спасения не будет никому.

Подъехал на лошади хорунжий Захарьин:

–Слава богу ветер не в нашу сторону, глядишь и обойдется. Но ты, Храпов, все ж таки предупреди своих, кои впереди, чтоб в оба глядели за берегом и чуть что- одной ногой здесь. Будем тогда деревья рубить, пожар то верховой.

Урядник развернул коня и скрылся за увалом.

В томительном ожидании прошло около часа. Столбы дыма стали как- будто проходить стороной. Наконец прискакал гонец от Храпова с сообщением, что опасность миновала и можно двигаться дальше. Спустившись в пойму реки, люди увидели на другом берегу бесконечные остовы обугленных, дымящихся деревьев. Кое-где, на черной от гари земле, вырывались языки пламени, пожиравшие остатки кустарников и травяной растительности. Двигаться дальше, переправившись через реку, сегодня не имело смысла: до наступления темноты вряд ли бы успели пройти пожарище и найти нормальное место для ночевки; поэтому Колесов распорядился стать биваком здесь, на берегу, благо корм для лошадей и вода здесь были.