Татьяна Козырева - Прикольные случаи из моей практики / Стремные случаи из моей практики

- Ну что, идете с нами в баню?

- Нет-нет, нам бы домой поскорее!

- Тогда до поста сами дойдете. Нам менты не братья.

В знак дружественного расположения мы обменялись с ними телефонами. А через год или даже позже раздался междугородний звонок.

- Танюша, как доехали? Как твой Леша?

Мой Леша? Откуда доехали?? Минуты три мне потребовалось, чтобы узнать одного из наших «брянских волков». Он любезно доложил, что у ребят все хорошо, только одного в разборке убили, а в баню они тогда так и не попали.

Эта история не про человека по фамилии Мороз, а про низкую температуру.

Дело было в январе 2005 года, я возвращалась домой после «поездатого Нового года» из Владивостока. Все участники мероприятия возвращались неспешно, заглядывая в разные интересные места по дороге, то встречаясь, то снова расставаясь. В Биробиджан, столицу Еврейской автономной области, я заехала одна. Не обнаружила там ни одного еврея, закупила продуктов в единственном супермаркете и выдвинулась на городском автобусе в сторону выезда на Читу. Пассажиры автобуса сказали мне, что евреи в городе есть, но зимой сидят по домам, потому что умные. Погода была солнечная и достаточно морозная: днем -25.

Около конечной остановки автобуса (расположенной рядом с психбольницей) обнаружилась стояночка, на которой тусовались три перегонных японских легковушки. А перегонщики, надо сказать, после отсыпки федеральной трассы сильно изменились в худшую сторону. В 2004 году по программе президента Путина вся трасса Москва-Владивосток должна была быть. Просеки прорубили, мосты построили, грунт подготовили и на всем протяжении легендарного участка Чернышевск – Сковородино отсыпали щебенкой. Но закончить, как водится, не успели – а именно асфальт положить. Путин прилетел, принял неоконченный проект и обещание завершения – и на том, разумеется, местные власти успокоились. За летний сезон щебенку успели раздолбать, но зимой ямы сгладились, и гнать нежную легковую технику стало просто. Если раньше перегоном занимались суровые профессионалы, прошедшие шлифовку зимниками и живущие по северным понятиям, то теперь в этот достаточно прибыльный бизнес полез кто попало, в основном хапуги без чести и совести – так говорили мне водители старой закалки. Вот это мне и довелось испытать на собственной шкуре.

Подошла я к этим перегонщикам, попросилась. Обычно бывает, что боятся строгого начальства и потому не берут. А тут они были сами себе начальство. Трое мужиков, по одному на машину. И они стали отмазываться: вот мы встанем спать, дорога дальняя, нужен комфорт для сна, а ты будешь место занимать. Уже немного удивительно: обычно в суровых краях живут по закону «в тесноте, да не в обиде». Ну да ладно, их право ведь. Я, как обычно, бодро заверила мужиков, что ночевать могу самостоятельно, палатка-спальник, все такое. А на самом деле палатки у меня с собой не было, а спальник был легкий, для вписок. Да и одета я была довольно цивильно, для поездов и лекций в городах, а не для зимнего похода. Пуховка, конечно, теплая, но обувка на рыбьем меху и городские джинсы, хоть и с термобельем. Но я была совершенно уверена, что до ночи у нас установится нормальный контакт, и никто меня на мороз выгонять не станет. Не поступают так на северах, даже когда пять минут знакомы.

Ладно, поехали. Контакт установился вполне приличный. Катимся совсем рядом с железкой, даже около двух часов ехали наперегонки с пассажирским поездом. Довольно весело: он идет с постоянной скоростью, а мы быстрее, но иногда притормаживаем для объезда мостов, которые хороши летом, а сейчас, говорят, скользкие. А кое-какие уже и поломались.

Наступило время сна. И мой водила говорит:

- Ну, выходи, как обещала.

Оппаньки. И ведь обещала, нечего теперь клянчить.

Выхожу. Моя троица отъезжает на сотню метров (зачем? для верности, чтобы обо мне забыть?) и выключает огни.

Так. Что мне теперь делать? Морозяка градусов 35, а то и 40. Вспоминается рассказ Динца «Мороз – черный нос». Выходит, идти по дороге всю ночь до рассвета, а буду совсем замерзать – тогда бежать. В крайнем случае, обморожусь, но не помру. Не проситься же обратно к тем, кто в зимнюю ночь выгнал. А утром, посветлу, кто-нибудь подберет… Или тут теперь в перегонщиках такой народ, что и не подберет? Вот те, бабушка, и доверие к людям. Ничто так не укрепляет веру в человечество, как… сидение дома?!