Генрих Гунн - Две реки — два рассказа

— Ребята, у вас блесны есть? — спрашивает он.

— Как не быть? — степенно отвечает малый с простоватым широким лицом. — И сеть есть, и поплавь есть. Всё дома есть. Как не быть? В магазине ведь продается.

Вот такого задержать труднее, чем какого-то деда…

Снова моросит дождь, третий день подряд. Ближе к Ценогорам начинаются знаменитые мезенские красные щелья. Теперь, переходя с правого берега на левый, чередуясь, будут они идти до низовья. Они удивительны, эти высокие двадцатиметровые откосы, сложенные из глинистых сланцев красно-кирпичного цвета. Неповторимую красоту придают они реке, вносят в скупые краски северной природы яркость, придают праздничность, нарядность мезенским берегам, и тогда понятнее становится и палощельская роспись, и песенный фольклор Мезени.

В Ценогорах мы расстаемся с Кузьминым и Тимоховым. Дальше нас повезет моторист Анатолий, который один представляет здесь рыбинспекцию.

Пока наш моторист налаживает мотор, мы ходим по «горам», по тропинкам над головокружительными обрывами. Погода серая, унылая. Река широкая, с полкилометра, но мелкая и здесь — дно просвечивает. Рассказывают, что прежде, когда не было самолетов и моторов, по Мезени ходили мелкосидящие колесные пароходики, но и им не везде удавалось проходить — река постоянно намывала заструги. Тогда ставили толовую шашку, мель взрывали, и пароходик следовал дальше до новой мели.

Дотоле плыли мы на деревянных лодках местной конструкции, теперь повезет нас «казанка» с мотором-водометом, если… если повезет. Сколько ни заводим мотор — мало проку, и, когда последняя надежда потеряна, мотор начинает чихать, тарахтеть, и лодка устремляется вперед.

Промелькнула буровая вышка на берегу — и здесь по Мезени идет георазведка, и потянулись виды, которые ближе к низовью становятся типичными для Мезени: низкие берега и высокие красные щелья, и, как выступили щелья, значит, скоро покажутся поля по вершинам и само селение. Селение так и называется — Селище.

Под Селищем задержали Колю Дорожкина — возил «мушку» на хариуса за лодкой. Паренек был из тех тихих, славных деревенских ребят, которые от природы неспособны сделать плохое. По его растерянному лицу было видно, что он не знал о запрете: ловить на «мушку» можно только удочкой. Но ничего не поделаешь — факт нарушения налицо. Штрафовать Колю, конечно, не будут, но предупреждение в письменном виде пришлют.

— Эх, — говорит подъехавший мужичок, — все стало запрещено, только и осталось банками ловить!

Ловля банками в последнее время распространилась по Мезени. Тому две причины: обилие стеклянной посуды, которая не принимается в отдаленных районах, и оскудение рыбных богатств. Способ ловли поражает элементарной простотой. Берется трехлитровая банка, в нее кладется кусочек хлеба для приманки, в горлышко вставляется жестяная воронка, и банка погружается на дно горлом вниз течения. Близ деревень из воды торчат палки, указывающие местонахождение банок. Утром их проверяют, вытряхивают из банок набившуюся рыбью мелочь: пескарей и ельцов. До какой изобретательности не доходит рыбацкая хитрость!

Проходим неспокойную селищенскую яму — на глубоководье ветер раскатал крутые волны. Над обрывистой красной щельей рядком выстроились домики, смотрят, как окатывает нас брызгами. Мочит нас волна и под Колмогорами. Колмогорами встарь назывались Холмогоры на Двине, знаменитое место, а на Мезени это маленькая деревенька. Далее берег понижается, река мелеет. Теперь надо сушиться, да и время позднее, как раз кстати оказывается избушка вехоставов.

Это одна из лучших избушек на нашем пути. Чистая, с разнообразной посудой, с пружинными кроватями. Стоит она на курье, отделенная от реки песками. Безлюдно кругом, трава невытоптанная — редко здесь бывают. И река на этом участке пустынная, не часто лодка пройдет или промчится «амфибия» — почтовый глиссер.

А между тем до Лешуконского, районного центра, уже недалеко. И утром мы пускаемся преодолевать последний участок пути. Мотор еле завелся. Вылетела шпонка, вместо нее поставили кусок напильника. Тянутся низкие берега, песчаные острова, открываются полой — сухие протоки. Под Пылемой глубокая яма, но нам везет — ветерок слабый. Тянутся красные щелья с крутыми, почти вертикальными откосами и лесом наверху до Смоленца, а от Смоленца Лешуконское — как на ладони, но ехать к нему долго: нужно обогнуть далеко выступающий низменный мыс на слиянии Вашки с Мезенью, а затем войти в Вашку. После деревень верховья село Лешуконское кажется нам большим городом и портом: по обоим берегам реки стоят баржи, катера, вот и пассажирский дебаркадер, выбрались мы наконец на судоходную реку. Мотор шел на «последнем дыхании» и уже под селом отказал. Все-таки кое-как его завели, сняв глушитель, и со страшным треском — люди на берегу останавливались и смотрели на нас, — полуоглохшие, подкатили к пристани рыбинспекции.