Ольга Марголина - В следующем году в Иерусалиме?

– Анька, что они хотят? Переведи.

– Ты смеешься, я не настолько знаю язык, чтобы понять не только отдельные фразы, но даже смысл. Пойду спрошу того парнишку, он более спокойный с виду.

Не успела она отойти, как из суки кто-то вышел, толпа рядом с нами всколыхнулась, парни кинулись бежать, выкрикивая на ходу ругательства, тряся бородами и размахивая кулаками. Я оказалась с краю, а Аня – в самой гуще бегущей толпы воинственных иудеев.

Сейчас ее замнут, и все из-за меня!

– Аня, назад! Беги!

Сама я неслась рядом с пейсатыми. Они преследовали непонятно кого, а среди боевой толпы мелькал красный пиджак моей подруги. Кажется, ей удалось вырваться, слава Аллаху!

Через минуту мы, стоя в стороне от драчливого ортодоксального народа, весело смеялись. Ничего себе правоверные! Ай да иудеи! Теперь я понимаю, почему они всех соседей побеждают.

Но злоключения этого дня на том не закончились. Доехать до автовокзала из Старого города оказалось делом архисложным. Рейсовый автобус попал в пробку и тащился около часа по улице Яффо и дальше. Пешком мы бы прошли этот путь за пятнадцать минут.

– Спроси, что происходит? Может быть, опять кто-то кого-то бьет.

– Олька, я совершенно забыла. Ты представляешь, что именно сегодня, 11 октября 1995 года, Иерусалим отмечает три тысячи лет, – она веселилась.

– Что же ты молчала?

Что было, что было!..

12 октября 1995 года, то есть назавтра, в одной из русскоязычных газет, появилась статья.

«11 октября несколько сот ультраортодоксов в Старом городе в Иерусалиме пытались помешать министру по делам религий Шимону Шитриту добраться до Стены Плача, куда он направлялся, чтобы принять участие в обряде « благословения коэнов». Столпившись перед министром, они выкрикивали оскорбления в его адрес. Некоторые из них начали драку с охранявшими Шитрита полицейскими. Несколько раз ультраортодоксы пытались ворваться в суку, и полиции пришлось их разгонять.

В ночь на 11 октября в кварталах ортодоксов были расклеены плакаты, призывавшие жителей прийти к Стене Плача и закидать министра этрогами (лимонами) в знак протеста против реформы, которую он проводит в министерстве по делам религий. Перед тем, как покинуть площадь у Стены Плача, министр сказал: “Бесчинствующие хулиганы не представляют весь народ. Я вижу здесь десятки тысяч молящихся, и несколько сот нарушителей порядка составляют незначительное меньшинство”.

Так вот оно что! Оказывается, у Стены Плача благословляли коэнов (первосвященников), потому там и было столпотворение. А еще 85 тысяч участников традиционного иерусалимского марша праздничными колоннами шли с четырех сторон в центр города к музею Израиля, где проходила главная церемония. 3000 лет городу – это вам не шутки!

Всего же приехало со всей страны около четверти миллиона человек! Приняли участие в шествии Эзер Вейцман (премьер и президент) и гости из 69 стран. А я, вместо того чтобы быть в числе почетных гостей, сидела в неподвижном автобусе и удивлялась. Ну не дура ли?!

На следующий год в Иерусалиме! Надо быть более подготовленной ко всем неожиданностям…

А почему бы мне не посмотреть Израиль весной, когда там все цветет и пахнет?! Хотя там почти круглый год цветут деревья и цветы (цветут цветы – как ужасно!), но, кажется, не пахнут. Я весной до наступления жары еще не была, надо исправлять ситуацию.

За эти годы из регулярной переписки и длинных разговоров по телефону мы были в курсе динамичной жизни в наших семействах и конечно, интересных путешествий по миру (в США два месяца Элла и Мира, и несколько раз в Германию – я). Все это шло на фоне международных, в основном нерадостных событий. Мы обе переживали внезапную смерть принцессы Дианы, но еще больше расстраивались, когда видели, как погибают люди во время террористических актов, они продолжались в Израиле и стали довольно регулярными в России. Элла негодовала по поводу ливанских событий и «наезда» из-за палестинцев на Натаньяху, а я не могла успокоиться после проигрыша на выборах Собчака и особенно после его неожиданной смерти. Число командировок в эти годы у меня сократилось, поскольку в энергетике продолжался полный застой. Элла в эти годы поняла, что не может больше водить машину. У нее появился страх, кошмары, и только одна мысль о том, что надо сесть в машину, вызывала перебои в сердце.

Я по вечерам, когда домочадцы расходились по комнатам, и наступала тишина, садилась за стол и начинала вспоминать свою жизнь. Вдохновила на это занятие моя однокашница, она дала мне прочитать книгу, выпущенную ею в самиздате о семье – родителях, бабушках – дедушках. Читалось с интересом, и я подумала: а чем моя семья хуже? Неужели родители не достойны того, чтобы я о них рассказала не только детям – внукам, но и знакомым и вообще людям?