Ольга Марголина - В следующем году в Иерусалиме?

– Ну уж нет, туда мы ни ногой! Катюшка, хватит экзотики, нас израильтяне не поймут, не только Регинка, но и Элла.

– Да, вдруг он нас тут… Мало ли что придет в голову даже образованному арабскому юноше.

– Ведите нас к Гефсиманскому саду или на дорогу, нам пора домой.

Парень расстроился, но мы были тверды. И ушли обратно в Старый, а потом и в Новый город Иерусалим, по дороге вспоминая со смехом знакомство на Масличной горе.

Элле мы об этом не рассказали.

Но прогулка в тот день не закончилась, как не закончились и приключения. Мы спокойно шли по тихой и пустынной улочке мусульманского квартала. Вдруг, откуда ни возьмись, навстречу вывалилась толпа арабов в белых покрывалах и головных уборах, какой носил Арафат. Так как все были одеты в длинные белые одежды, разобрать с непривычки, где мужчины, а где женщины, не представлялось возможным. Толпа нарастала, уже превратилась в демонстрацию, заполнившую все пространство узкой улицы, а мы, идя против движения, остановились, не представляя, куда двинуться. Не знаю, что чувствовала в этот момент Катька, а я от страха закрыла глаза и стояла как вкопанная. Из соседних улиц выплывали другие процессии, сливались с первыми и шли к воротам, находившимся за нами.

Кстати, в старом Иерусалиме двадцать семь мечетей! Мы некоторое время стояли недвижимо подобно двум негабаритам в обтекающем речном потоке. Именно тогда я представила, как фанатичные люди могут смять, затоптать попавшихся на пути, особенно, если на пути неверные. Мы забыли, что в пятницу намазы особо праздничные и многолюдные. Как-то все-таки они нас обтекли, но страх не прошел. Выйдя из ворот Старого города, мы очутились в толпе иудеев, подъезжающих в пятницу вечером к синагогам. Их, мужчин в черных костюмах и шляпах, шапках и кипах, было не меньше, чем выходящих арабов, и они, спешащие к чтению Торы, тоже не улыбались, шли серьезно, одержимо. Да что же это за город такой, «где одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса»?!

Подобные встречи в Иерусалиме в то время проходили мирно. Но позже страсти накалились, камни держались за пазухой, оружие было вскинуто, и палец стоял на спусковом крючке. Стало опасно ходить по улицам, опасно ездить на городском транспорте, опасно покупать еду в магазине, опасно сидеть в кафе, наконец, просто опасно жить!

О страстях иерусалимских я вспомнила через неделю после отъезда Кати домой. Мы договорились встретиться в Иерусалиме с одной из моих школьных подруг, которая жила совсем недалеко, в шаговой доступности от меня.

Мои школьные подруги отличаются боевым характером, включающим жизненную активность, оптимизм и чувство юмора. Недаром всю дальнейшую жизнь мы себя называли БШП – боевые школьные подруги. И еще умением выбрать мужа, не просто выбрать, а суметь прожить с ним более сорока лет, что в наше переменчивое время большая редкость. Правда, надо отдать должное нашим половинам: они более сорока лет терпят любые чудачества и прихоти «боевых подруг». Сами мужья, будучи физиками по роду деятельности (как того требовало время), являются лириками в душе, то есть кроме жен увлекаются поэзией, музыкой и живописью. С Анной мы все школьные годы прожили в Ленинграде в одном доме на улице Рубинштейна. Анечка с родителями пережила блокаду Ленинграда, не выезжая ни на день из осажденного города. В первом и втором классе она была предметом восхищения всех девчонок школы, когда в красивом костюме с бусами и венком на голове плясала молдаванеску на сцене. Та-ра-ра-рам, та-ра-ра-ра-ра-ра-ра, та-ра-ра-рам… Как мы завидовали! Это именно окна ее комнаты смотрели на окна Сережи Довлатова, она многое знала о его личной жизни.

Аня закончила Лесотехническую академию, работала инженером-механиком в ленинградском НИИ, вышла замуж, родила сына. Она была интересной женщиной: яркая брюнетка с пышной гривой и пышной фигурой, алыми губами, лучистыми глазами – словом, смотреть на нее доставляло удовольствие. Я знала, что в начале девяностых она с мужем, тоже приятным мужчиной и хорошим инженером, собралась вслед за сыном на историческую родину. В последнюю минуту сын передумал, а родители, бросив работу и квартиру, уехали. Нашла я Аню в Израиле только в этот приезд. Оказалось, что живут они недалеко от моего Холона – у самого синего моря в еще одном городе-спутнике Тель-Авива – Бат Яме.

Мы созвонились с Аней, и я первый раз из Холона пешком за 30 минут дошла до их дома. Подруга встретила меня с улыбкой и состраданием.