Виктория Прессман - Правда о маяках. Возвращение императора

Еще, спустя пять лет скитаний, ко мне вернулась наконец старинная икона Святителя Николая. Возможно летом я пойду Николаевский Великорецкий крестный ход. Икона эта была подарена мне во Франции в Бюсси одной монахиней, полячкой по происхождению из Карпат. Смиренная, бледная монахиня Катерина с искусанными губами и авитаминозом. Очень любила она Св Иоанна Кронштадтского и своего непутевого брата Павла, который приезжал в эту французскую глушь и брался за любую работу. Покровская община в Бюсси, я провела там почти весь Великий Пост лет 5 назад. Помню сырость, неудобная кровать для инвалидов, работа в монастыре, деревня, окутанная туманом, бургундское вино. Приезжающие паломники со всех концов старушки Европы, русская эмиграция и не только. Запах старой России, вывезенной после революции во Францию сестрами, основавшими эту общинку. И вот, я помогаю делать перестановку и ремонт в монашеском корпусе и мне перепадает икона Святителя Николая – на обороте благословение Леснинской обители и год 1953. Обитель эта ушла в раскол, а в 50-е годы там служил святой Иоанн Шанхайский. Икону почему-то не знали куда девать и я ее выпросила и мне ее подарили. Из той же обители я взяла из пустующей кельи уехавшей в Россию мать Магдалины антикварную открытку 1917 года с образом Свт. Тихона Патриарха Московского, на тот момент он еще не был канонизирован, и даже еще не было Поместного собора. Подаренную, выпрошенную икону Свт. Николая я отдала на реставрацию одной знакомой, мы встретились на Рождество в Иерусалиме на Елеоне. Жили там в одной паломнической гостинице. Настя, она иконописец, сестра ее монахиня, а их отец священник. Моя двоюродная сестра тоже монахиня, в Екатеринбурге. А еще в моем роду была первая сестра милосердия в России – Екатерина Бакунина. Я прямой потомок ее брата. Да, так вот Настя по абсолютно непонятным причинам продержала у себя икону почти 5 лет. То ее не было в Москве, то она не могла со мной встретиться. В общем странная история, но суть в том, что именно в момент окончания моих странствий и обретения дома эта икона ко мне вернулась. Спустя пять лет. Мы встретились с Настей в метро. Она уже как несколько лет переехала к отцу и сестре в Алатырь и занимается там иконописью, а раньше она пела в церковном хоре в храме Даниила Столпника за Яузой. В Алатыре я была давно, на заре своего воцерковления. Я все не могла совладать с грубыми плотскими грехами и с пагубными привычками и ездила тогда по старцам, по монастырям в надежде магического сиюминутного исцеления и освобождения. В итоге я конечно многое узнала о православии, сделала наверное что-то хорошее в своей жизни, и однажды в Алатыре я попала к ныне уже покойному старцу Иерониму. И он мне тогда сказал «лучшая музыка это монашество». А еще посоветовал читать псалмы. Мой путь к Богу так или иначе идет через музыку. Музыка это последняя станция на пути к Богу. На Пути к нашему с Ним полному союзу. Посредством музыки мне открываются все двери. И пусть я не развила свой талант настолько насколько могла бы в силу жизненных обстоятельств, я все же пришла к Богу и теперь музыка и молитва соединились в моем доме. И в этот дом вернулись ангелы и все иконы.

Через несколько дней мне предстоит поездка в Печоры. Я намереваюсь забрать кое-какие вещи, иконы, книги. Пусть все лежит в Москве. Пусть все вернется домой. В нынешние времена как никогда остро понимаешь, что все наши планы, все наши вавилонские башни могут разрушиться в одно мгновение – просто эпидемия. Границы закрыты. Надеюсь, что до Печор с Божьей помощью доберусь без приключений в этой священной весне с благословения всех дорог, с благословения затвора и пещерного внутрь собирания, неся в сердце любовь ко всему живому.

«Аще забуду тебя Иерусалим…». И как никогда пророчески звучат мои слова о последней пасхальной Литургии у Гроба Господня, написанные пять лет назад.

Кто мы? Вестники, предвозвестники, свидетели последних времен, топчущиеся у закрытых врат Храма Гроба Господня в ожидании пасхальной литургии, которая не начнется? Кто мы, застрявшие в междуречье, междустрочье, невидимки последних дорог, тайных прорезей истины. Видевшие свет невечерний? Вошедшие дважды в одну реку… Мы, успевшие краешком сердца вкусить последние крупицы утекающей истины, ускользающей любви, искрящейся, слепящей глаза красоты вечного образа, который смотрит в сердечные очи, пробиваясь сквозь бреши, сквозь пустоты, сквозь груды мусора…