Виктория Прессман: Правда о маяках. Возвращение императора

Прорвав покров старых вещей, покров, отделяющий мертвое от живого, через измерение антиквариата я вернулась к жизни, но вернулась ли я?

Под покровом трезубца работали психологи, они лечили человеческие души. Я была их капитаном, капитаном баронов человеческих душ. Моя душа была огнегрива, предельно открыта, наши глаза часто пересекались – они работали с душами, и их глаза тоже были зеркалами души. Я творила музыку, эту королеву душ, я чувствовала лимфотоки вселенной, запускала свои руки в покров коллективных душ. И я была в центре и я управляла этими потоками в пространстве под покровом трезубца. Психологи по призванию в большинстве своем чистые открытые создания, врачи, которые работают на пограничной территории души и тела. Я пришла сверху, я работаю на пограничной территории души и духа. Высшее предназначение искусства – очищение души и напоминание душе о Боге. Большинство психологов говорят, что зла нет. Есть зажатости, несвободы, травмы, с которыми надо работать. Возможно, на пути к освобождению будет выплеск негатива, выплеск мата, крика, вопля. Странно, но именно психологи были теми людьми, с которыми мне хотелось дружить. Странно, потому что столько лет я считала психологов шарлатанами, а саму психологию псевдонаукой, появившейся на фоне полной деградации человека. А еще, мне казалось, ла и немного кажется до сих пор, что психология потакает человеческим слабостям и порокам, оправдывает их, вместо того, чтобы указать человеку путь к истинной свободе в Боге.

В определенный момент я стала вытеснять своей энергией начальника, все меня любили и вся информация проходила через меня, я знала о его клиентах больше, чем он, и это конечно его раздражало. Маленький ничтожный повод послужил толчком к моему уходу. И значит пришло время. Я собиралась работать до весны. И если бы не обострение отношений с начальником, я бы в силу аморфности просидела еще долго на этой работе. Или если бы мне предложили повышение, оценили мой труд. Но ничего из этого не произошло. На мне висели кредиты, на дворе была уже весна, в кошельке лежала сумма на погашение первого взноса по пианино. И мне еще должна была причитаться страховка из-за залива. Впереди как всегда ждала неизвестность. Свобода окрыляла. Скоро бутон раскроется, и все зацветет.

1 марта в день рождения бабушки было прощеное воскресенье. Год выдался високосный. В Австралии горели коалы, вспышки гнева на подступах к вратам Рая, последний отсчет быть может.. Теперь вот еще и коронавирус лютовал. Из старого фотоальбома выпало семейное фото бабушки, где она в платьице с родителями и сестрой бабой Валей. Мощный бородатый отец, слепая блаженная мать, их было 11 детей в семье. Сибиряки. Это мои прабабушка и прадедушка.

1 марта странник, чистильщик, император собрал в рюкзачок все необходимое для лекции о камино сантьяго. Положил в рюкзак ракушку Сантьяго, свои книги о пути пилигрима и тамплиера, креденциаль со штампами, изображение Святого Рока, Тау крест. Выходя из дома, я заметила, что состояние будто я на Дороге, в Пути, светило солнце по-весеннему ярко в этой зиме, которой не было. Я чувствовала заступничество Сантьяго и ангелов. Один и тот же человек уже во второй раз купил мои книги и подарил розовые тюльпаны. Видимо сакральность информации не предполагала ее широкого распространения. Я планировала набрать небольшую группу, чтобы вместе идти Камино, наблюдать, чувствовать и меняться. Мы ведь все разные звезды и все по-особому светим и образуем галактику. Объятия весны словно объятия Отца. Странник шел и звенел колокольчик в рюкзаке. Человек кафедральный собор. Но из-за эпидемии все границы были временно зарыты. После презентации я подошла к батюшке с Крестом в храме на Афанасьевском переулке – получила благословение на предстоящий Великий Пост. Подошла к Кресту с букетом розовых тюльпанов в руках. Потом в ближайшем дворе заговелась, выпив бутылку Маси. И под конец шлифанула все пивом в баре на районе.

Московская серость, свобода и одиночество сделали свое дело. Врата мистерий в России закрываются. Правда, дом мой раскрывается. И сюда возвращаются ангелы из разных стран. А в Москве прибивает к земле, смиряет, обесточивает возможно из-за нехватки кислорода. Я начала думать о побеге из вновь обретенного дома. Дом – это место, из которого отправляешься в дорогу. Возможно, дом мой не здесь. И я здесь чужак, я не отсюда. Хотя я везде чужак и везде не отсюда. Странник, пришлец.