Виктория Прессман: Правда о маяках. Возвращение императора

Любопытно, что трезубец – это еще и символ музыки, таланта музыканта. В моем случае дара и проклятия, всю жизнь меня любили и ненавидели за мою гениальность и я использовала ее не по назначению, потакая желаниям своим и чужим и занимаясь бесконечным самовыпячиванием и самоутверждением, вместо самореализации и трудов. Одно утешает, как и многие гении, я протусовалась до 40 и остановилась. Теперь меня ждала работа. Я не теряла ни минуты времени. Лет в 20 я написала «успею впрыгнуть в последние закрывающиеся двери последнего вагона уходящего поезда». И вот теперь я в поезде. И это мой поезд.

А еще мне стали везде попадаться пятерки. Остаток денег на счете – 555, номера машин. Новое для меня число, я ломала голову к чему бы это.

А потом мне приснилась печать Соломона. Я загуглила и обнаружила, что в ней кроме всего прочего скрыт палиндром Сатор, квадрат 5 на 5, в церковнославянской версии в центре квадрата буква Н, которая также означает цифру 50. (В церковнославянском все цифры обозначаются буквами). Вот они три пятерки. Палиндром сатор – это сжатая модель мироздания и он всегда сопровождается следующей надписью: «Святым Духом всякая тварь обновляется, когда снова возвращается к началу». Я ведь вернулась к началу.. И продолжаю возвращаться. Пятеричный состав человека, пять переводит материю в дух и наоборот. В моем случае сейчас наоборот. Когда-нибудь я вернусь, и все вернется снова.

Если соединить одни и те же буквы, вписанные в квадрат палиндрома, получается узор меркаба и отчетливо видно мальтийский крест. Я купила маленький серебряный мальтийский крест в городе остановившегося времени, в Рабате, на Мальте. В ту самую поездку, когда я случайно или промыслительно, улетая с острова блаженных, оставила в аэропорту в выброшенном рюкзаке (в нем завелись жуки) большой дорожный деревянный крест, который был со мной все 10 лет скитаний и которым я когда-то крестила папу. Да, на Мальте огромное количество мегалитов, связанных с обрядами друидов и людей атлантиды. Может быть эти мегалиты также связаны с большими захоронениями и культом мертвых. Крест, забытый в помойке аэропорта на Мальте стал последней взяткой царству мертвых, и душа отца обрела покой.

Мальтийский крест – маленький, изящный, будто испещренный морщинками филиграни, узорчатого деликатного ремесла, уходящего в прошлое из-за трудоемкости и временных затрат, крестик этот висит на гвозде дома, на одной цепочке с крестом Святой Нины, подаренным мне в Тбилиси и серебряной маленькой иконой Прп. Антония, купленной у дальних пещер Киево-Печерской Лавры. «Всем нужны быстрые деньги», сказала мне филигранных дел мастерица в городке мальтийского ордена. А я бродила часами по залитым солнцем старинным улицам. Времени не существовало. Казалось, что я в раю… В музейном раю.

Недавно, придя с работы, я почувствовала сильный запах побелки или штукатурки. Зашла в комнату и о ужас, из прорвавшегося выше этажом стояка отопления лила вода, потолок был залит, пол поднялся, я вызвала аварийку, стояк перекрыли. Еще чуть-чуть и вода бы стала капать на инструмент. Но я пришла вовремя. Верхних соседей дома не было. Их не было дома и все последующие дни. И только через 3 дня проблема была устранена, инженер составил акт. Виноваты были не соседи, а старая система общих коммуникаций. Правда, инженер сразу мне объяснила, что денег они мне дать не могут. Потом увидела у меня ноты и говорит «я нашла на улице мешок выброшенных старинных нот. Вам надо?». «Конечно надо, я их заклею и буду играть». Я вспомнила о потерях своей жизни. О том, что все мамины ноты сгнили в подвале у сестры, все старые книги были проданы, когда сестра сидела на наркоте. Рояль мачеха продала, а рояльный стульчик до сих пор стоял у нее. И вот тут, подарок. Возвращение нот. Да, кстати, к Роланду бесплатно прилагалась банкетка и подставка. Так что теперь у меня было все или почти все для счастья. Чего мне не хватало? Признания, успеха, известности? Кого-то кто бы любил, понимал, и был рядом? Я по привычке, по инерции иногда звонила старым друзьям, людям из прошлого, бывшим любовникам и любовницам, но никто из них не был мне интересен и это было взаимно.

Среди нот оказался Бах в большом количестве, я сразу стала его играть, читать с листа – инвенции, симфонии, фуги. Романс «я ехала домой», издание 30 годов, рижские ноты конца 20 годов, Лист, Шуберт, Стравинский, Шостакович. Кстати «я ехала домой» был любимым романсом моей бабушки. Маминой мамы. А те самые 24 прелюдии и фуги Шостаковича в исполнении Кита Джарета я заслушала в плеере на французском Пути святого Иакова. Еще одни ноты, самарское издание 1927 года, их составителем оказался однофамилец, Пресман. Это довольно странное совпадение, т.к. людей с такой фамилией не так уж много. В общем мир мертвых заботился обо мне наверное даже лучше, чем мир живых. Хозяев этих нот должно быть уже не было в живых, как и моих родных и близких.