Виктория Прессман - Правда о маяках. Возвращение императора

На обратном пути из Пскова в Москву дополнительный дешевый поезд ехал через Великие Луки. До Лук мы были одни в вагоне с одной милой молодой дамой, и сразу нашли общий язык. Все было просто и понятно, и хорошо. Разговорившись, оказалось, что мы еще и живем неподалеку. Я стала рассказывать о своем любимом дубе в заказнике «Сетунь» и об источниках. (Я где-то прочитала, что комбинация дуба и святого источника часто встречается в исторических летописях друидов, древних кельтов). «Два родника. Один облагороженный, другой дикий.» Самое удивительное, оказалось, что заказник простирается и по одну, и по другую сторону аминьевского шоссе. И с каждой стороны по два родника. «Один облагороженный, другой дикий». В Крылатском такая же картина с родниками. Парк Сетунь раскинулся в долине одноименной реки, которая течет далеко на запад и восток. Когда-то в реке этой водились бобры. Кроме того, что мы жили неподалеку друг от друга с попутчицей, у нас был еще целый ряд общностей. Безработица, долги, мысли о переезде и продаже квартиры. Мы обе владели 1 комнатными квартирами примерно одной стоимости. Но мои долги были поменьше, хоть и росли день ото дня. Мама Юли, так звали попутчицу и новую знакомую и соседку, переехала во Псков, а я часто ездила в Печоры псковские, ставшие моей духовной родиной. Я всегда подумывала о том, чтобы осесть там навсегда, писать книги, заниматься рукоделием, молитвой. Приезжать надолго к дяде был больше не вариант, мы не общались и хотя у меня все еще были ключи, я чувствовала себя нехорошо от мысли о незаконном вторжении на чужую территорию. Пусть даже эта территория была мной воскрешена и очищена, я не была владельцем. Мне нужно было что-то свое. В Луках как обычно в вагон набилось много народу. И будто и не бушевала в мире никакая пандемия. Бабушки ехали в санаторий, кто-то транзитом через Москву и на юг.

На дворе к кризису и обвалу рубля добавились суровые меры по пресечению распространения коронавируса. Количество пострадавших по всему миру не было таким уж большим, даже скорее ничтожным и реакция СМИ и политиков и государств на происходящее была просто чудовищно несоразмерной реальному положению вещей. Все было закрыто, города опустели. Магазины, рестораны, предприятия оказались на грани банкротств, людей поувольняли или посадили на удаленку, эти меры, а не коронавирус сам по себе наносили огромный ущерб жизням людей и экономике государства. Такая накрученная паника была причиной разбитых судеб, невыплаченных долгов, будущее было туманным и неясным. Ясным было только одно – мир никогда больше не будет прежним. И на фоне всего этого светило солнце с резким переходом с ночного мороза к нагревающемуся дню. Холодное утро и зябкий вечер. Мы гуляли с новой знакомой на ее стороне заказника. Заказник там казался больше похожим на лес, ландшафт был более интересным, гористым, мостики соединяли берега речушки Сетунь. Вода в источнике была солоноватой на вкус. Еще на пике этого массового помешательства и вирусной информационной атаки я стала снова владеть черно белыми клавишами. Мои руки стали меня слушаться. И пусть весь мир катится в тартарары, я буду играть свою музыку.

Заговоренная ветрами, песками, лесами, вопиющей зеленью вечной весны, чьей-то любовью, проклятая, простившая, отпустившая, заговоренная прощением и благодарностью, убаюканная дубами, музыкой сфер, вошедшая 2 раза в одну реку, я вернулась с конца земли. «От конец земли к Тебе воззвах». И сила в слабости, и победа в любви и фортуна в благодарности. И зелень, море зелени смывает время.

Просыпается природа, летят журавли по чистому небу. Ноет под ложечкой от любви ко всему живому. Через черно белые клавиши я соединяюсь с душой мира, анима мунди. Количество зараженных в Москве растет. Сначала на неделю, а потом на месяц, всех отправляют в принудительный отпуск. На улицах пусто. Люди уехали на дачу или сидят по домам. В парках правда народу довольно много, люди просачиваются через не главные входы. Воюют со стражником, просят пропустить. В России народ беззаботный, не очень дисциплинированный. Главный призыв марта «сидите дома». Есть небольшая вероятность, что в землю врежется астероид. Я открываю сезон белого вина на бульварах. Город подернут дымкой, завис в мареве ожидания, тревоги, неведения. Город затих словно перед бурей. На небе молодой месяц и яркая звезда. Я будто отмечаю начало конца, начало весны, отмечаю бессмысленность бегства, неложное упование. Слишком много птиц этой весной из-за аномально теплой зимы и изменения климата. Природный дисбаланс. Слишком много скворцов. Во времена пандемии выживут только любовники: влюбленные, смелые, центробежно спокойные. В ситуации угрозы есть 2 крайности: излишняя показная беспечность и паника. Я выбираю серединный путь.