Эн-Ли Тонигава - Лларок. Данное слово

– И долго вы не ладили? – нахмурилась я.

– Долго, – согласилась тётя. – Родители огорчались. А затем сестра сбежала из дома.

– Что? – вскричала я. – Сбежала? Куда? Зачем?

– Хочешь всю правду? – тётя прикусила губу. Ей было неприятно вспоминать прошлое. – Хорошо. Слушай! Но знай, что мы обе виноваты. – И она, нехотя, призналась: – Когда Марте исполнилось шестнадцать, она удрала. А перед этим испортила мне праздник.

– Как это? – я уставилась на говорившую.

2.

– У меня был День Рождения, – ответила тётя Тамара. – Я пригласила много гостей. Мама сшила два роскошных платья! Сиреневое с пышной юбкой и кружевами для меня. Марте досталось бордовое, расшитое золотой нитью. Мы так и просили. Вроде, все были довольны. Поначалу. Но мы снова повздорили.

– Из-за чего?

– Не помню. Хотя? Марта высмеяла мой наряд. Мол, слишком романтично! Я за словом в карман не полезла. Выкрикнула, что не желаю видеть на своём дне рождения заносчивую нахалку. Она выскочила во двор, хлопнув дверью. «Вот и беги, – крикнула я ей вслед. – К своим контрабандистам!» Очень уж надоело постоянно ждать от сестры подвоха.

– Однако, – пробормотала Зинаида Павловна. – Не знала, что всё так серьёзно.

– Платье я примерила, – тётушка говорила быстро, словно признаться торопилась.

«Думает, что ей станет легче?» – решила я.

– Перед зеркалом покрутилась. И отправилась помогать маме: украшать торт клубникой со сливками. А Марта тем временем пробралась в детскую и роскошное платье с кружевами порвала.

Но этого ей показалось мало! Пока я сокрушалась, обнаружив, что сталось с праздничным нарядом, сестра полакомилась огромным шоколадным тортом, который мы с мама приготовили вместе. Объела верхушку! Не станешь же подавать надкусанный торт гостям? Отец вспылил и пообещал Марту выпороть. А пока запер в комнате, чтоб подумала над своим поведением. Но разве могли Марте помешать засовы и замки. Она сбежала в окно!

Скорее всего, собиралась отсидеться у бабушки Милисенты. Но по дороге встретила местное хулиганьё – Шныря с Кувалдой, промышлявших время от времени мелким воровством и грабежами. Шнырь – лживый, мерзкий проныра давно уговаривал Марту присоединиться к шайке. Мол, с её внешностью деньги сами поплывут им в руки. Ей надо только подсаживаться в баре к подвыпившим клиентам, разбрасывавшимся деньгами, улыбаться, кивать и подливать. И тот вскоре сам расскажет, что ценного имеет и покажет, где спрятано. А дальше уж дело за Шнырём и Кувалдой. Они клиента проводят и по дороге облапошат. А прибыль на троих. Но своенравная девчонка только презрительно отмахивалась: где она и где они. Шнырь злился. Он имел на Марту свои виды. Вот и рассказал в отместку о ней одному торговцу живым товаром. И вскоре представился случай свести с гордячкой счёты.

… В тот день сестра злилась на весь свет. Парни притворились, что сочувствуют. Пригласили в бар «поправить настроение». Марта с дуру согласилась. Парни заказали выпивку. Шнырь рассказывал анекдоты. Затем шепнул что-то на ухо Кувалде. Тот исчез. А вскоре появился. Но не один – с незнакомцем. Тот выглядел шикарно, сорил деньгами. Был хорошо сложен, широкоплеч, белозуб и нагл. Они с Мартой даже потанцевали немного. Звали парня Кремень. По секрету поведал он, что собирается совершить вылазку через один из порталов на Майориту – морской курорт, где тусовались толстые кошельки. Кремень пригласил Марту с собой.

– А ты? – вскрикнула я. – Знала, что так будет?

– Мне было тринадцать. Знала ли я? Скорее предвидела последствия, – честно призналась тётя. – Сестра постоянно грозилась, что сбежит. Ей нужен был повод. В тот день так сложилось…

3.

– Мама стала контрабандисткой? – не поверила я. – Невероятно!

– Что ты! – грустно ответила тётя. – Зачем злодею неопытная девчонка. Он продал её в рабство.

– Кому? – ужаснулась я.

– Тому, кого даже упоминать запрещалось в приличном обществе, – тётя сгорала от стыда и чувства вины. – Безжалостному и жестокому тирану, поработителю других миров. Злобному и коварному колдуну. Извергу и рабовладельцу.

Всё это она выпалила одним махов. Видно, накипело!

Фея-крёстная уставилась на приятельницу с негодованием. Резко вскочила. Как ужаленная!

– Как ты сказала?! Ему? И почему вы молчали?

Ух, и разозлилась она! Я даже отодвинулась подальше. Мало ли что натворит Зинаида Павловна в гневе!

Иван Михайлович, когда его раздразнить, может превратиться в громадного свирепого медведя, крушащего всё на своём пути. А вдруг и фея-крёстная тоже так может?