Федор Талызин - Под солнцем Мексики

Ядовитые обитатели разнообразны. В Америке и на других континентах насчитывается более семидесяти видов гремучников. В Советском Союзе (Средняя Азия и Дальний Восток) живет близкий к ним вид — щитомордник.

Гремучие змеи канареечно-желтого цвета с темно-коричневыми зигзагами, ромбами и пятнами. Среди зеленой травы выглядят они красиво. На конце хвоста у змей — трещотки из ороговевших, конусовидных, вдавленных друг в друга подвижных сегментов. У одной из змей я насчитал тринадцать трещоток, у другой — пятнадцать. При быстрых колебаниях хвоста (от 28 до 70 в секунду) трещотки, трущиеся друг о друга, производят своеобразный громкий шорох.

Возраст змеи по числу сегментов трещотки определить нельзя. Молодые змеи на протяжении первого года линяют несколько раз. После каждой линьки у змеи появляется тонкий, как раковина улитки, ороговевший кожистый сегмент. Взрослые змеи линяют один раз в полтора года. Иногда змеи случайно обрывают погремушки, проползая между камнями.

Другая не менее замечательная особенность гремучих змей — способность восприятия тепловых инфракрасных лучей. Английскими учеными Т. Булаком и Ф. Дайком установлено, что чувствительные губные ямки на морде этих змей воспринимают тепловые лучи, реагируя на изменение температуры в одну тысячную долю градуса. При помощи этих рецепторов-приемников они находят в темноте грызунов и других теплокровных животных, которыми питаются. Сам приемник — высокочувствительная мембрана толщиной 10–15 микрон. К этой мембране подходят веточки тройничного нерва. Чувствительность ее можно сопоставить со способностью акул различать изменения температуры воды в пределах 0,001 доли градуса.

Область распространения гремучей змеи простирается от Мексиканского залива до 46° северной широты. Еще в начале нашего столетия она встречалась в некоторых районах Мексики в таком огромном количестве, что двое людей, занимающихся охотой на змей из-за их ценного змеиного жира, могли убить в течение трех дней более тысячи змей. Лаборант серпентария сообщил нам, что в некоторых штатах Мексики мясо этих змей едят. По вкусу оно напоминает куриное.

Продолжая осмотр серпентария, мы не без труда перебираемся через высокую, натянутую на раму сетку забора и, держась за нее, наблюдаем за змеями. Лаборант перелезает через забор, прыгает через ров и попадает к своим питомцам. Я цепляюсь за сетку и висну над забором, чтобы получше запечатлеть змей на кинопленке.

Лаборант шевелит своих питомцев суковатой палкой. Гремучие змеи, разъяренные столь бесцеремонным обращением, шелестят без устали погремушками. Звук напоминает трескотню цикад.

Франко предпочитает продолжать наблюдение через сетку, мотивируя это тем, что он не специалист. Доктор-герпетолог ловко перепрыгивает через забор и водяной ров. Жестом он приглашает меня следовать за ним. Выхода не остается, прыгаю и я.

Несмотря на привычку к змеям, я чувствую то же, что ощущали первые христиане, когда их, согласно легенде, сталкивали в ров к диким зверям. Но это ощущение быстро сменяется чисто профессиональным интересом.

Доктор не без труда ловит почти трехметровую змею. В раскрытой пасти сверкают крупные белые зубы — клыки. Каждый зуб около двух сантиметров в длину.

Около часа мексиканский доктор демонстрирует мне, словно заядлый охотник борзых собак перед охотой, одного за другим обитателей серпентария. Настает и мой черед. Доктор предлагает мне взять крупную змею. Прижимаю ей голову рогулькой и беру гремучника левой рукой. Ощущение не из приятных, но превозмогаю все отрицательные эмоции и делаю то, что следует в этом случае. Правой рукой массирую сквозь кожные покровы места, где у змеи расположены железы, вырабатывающие яд. На дно подставленной моим напарником конической мензурки стекает несколько капель густого, как глицерин, светло-желтого яда.

Пока мы возимся со змеей, мимо нас то и дело проползают покидающие домики змеи. Они направляются на водопой к расположенному рядом водоему. Я поминутно опасливо озираюсь, чтобы случайно не наступить на опасного обитателя серпентария.

Признаюсь, что, когда доктор предложил мне покинуть питомник, я, не задерживаясь в нем, с удивительным для своего возраста проворством быстро перебрался через забор.

Врач сообщает, что раньше в питомнике содержались змеи других родов и видов. Но среди змей начался падеж. Возможно, что причиной мора явился удав. В его крови оказался лейкоцитозоон-гемогрегарина. Это простейшее животное, относящееся, как и возбудитель малярии, к споровикам, проникает в красные кровяные шарики змеи и в конце концов приводит ее к гибели.