Георг Даль - В краю мангров

Конечно, такого рода торговля была строго-настрого запрещена. Ведь монополия давала лишь некоторым привилегированным городам Испании право торговать с Америкой. Но многие креолы приветствовали ее, да и кое-кто из испанских чиновников смотрел сквозь пальцы на контрабанду еретиков.

Во-первых, англичане давали взятки, во-вторых, они поставляли дешевые и добротные товары, не в пример тем, которые поступали из Испании. «Ножи немецкие, худшие, какие только можно получить», — значится в списках товаров, которые брал с собой в плавание Магеллан.

Все были довольны, царило полное единодушие, пока у одного из испанских вице-королей жадность не взяла верх над благоразумием. Нарушив слово, он предательски обстрелял в Сан-Хуан-де-Ульоа корабли англичанина Хоукинса. Много судов погибло, но некоторым удалось уйти. Капитаном одного из спасшихся кораблей был сын английского пастора, молодой блондин, которому предстояло стать знаменитым. Его звали Френсис Дрейк.

На некоторое время еретики исчезли, затем они появились опять. Их было много, и они были вооружены. Джон Оксенхем, Хемфри Джильберт, два Хоукинса, Френсис Дрейк, Уолтер Рейли, всех и не перечислишь.

Суда их частенько проходили вон там, где сейчас лежит с поникшими парусами галеас и полчища чаек кружат над косяком ставриды.

Английские каперы перехватывали испанские суда, совершали набеги и на сушу, когда это сулило выгоду. Даже такие города, как Номбре-де-Диос, Картахена и Санта-Марта, не могли считать себя в безопасности.

А потом настала пора, когда каперы уже не довольствовались грабежом приморских городов: они принялись захватывать острова. Со временем в Испанском море возникли французские, английские, голландские колонии, даже Дания и Швеция подчинили себе несколько островков.

Некоторые острова отвоевывались испанцами, но тут же опять переходили в чужие руки. Англичане, голландцы и французы ссорились из-за добычи, дело доходило до яростных схваток между ними, но в конечном счете проигрывала Испания. У нее не было необходимой напористости, к тому же правители страны были один хуже другого.

Теперь уже несколько европейских держав утвердилось в Вест-Индии, и можно представить себе, как процветали их каперы.

Но наряду с, так сказать, узаконенным каперством вскоре возникло другое, без патентов и королевских благословений. В XVII веке началась «переквалификация» буканиров.

Эти люди без роду и племени стали создавать все более прочные союзы, своего рода братства, в которых все стояли друг за друга. Союзы береговых братьев вовсе не были преступными шайками и ни на кого не нападали, пока их не трогали. Они установили свои собственные законы и выполняли их неукоснительно. Все доходы поступали в общий котел, и дележ происходил строго по правилам. Прежде всего получали возмещение пострадавшие на охоте или рыбной ловле, при этом учитывалась степень увечья. Если семья оставалась без кормильца, братство брало на себя заботу о ней. Только выполнив все обязательства такого рода, буканиры делили остальное.

Такая организация — один за всех, все за одного — была необходима тем, кто жил возле самой пасти акулы. Эти братства сплачивали людей разных национальностей в единый фронт против враждебного окружения.

Поначалу братству в общем-то не мешали заниматься охотой на одичавший скот, ловить рыбу и черепах. Но в конце XVI века идиллии пришел конец.

В Европе Испания терпела одно поражение за другим. Флот Хоукинса и Дрейка разогнал Непобедимую Армаду, словно стаю уток. В Нидерландах преследуемые протестанты, вооружившись пиками и мушкетами, пустили их в ход, да так, что у испанских полководцев глаза на лоб полезли. Французские каперы захватили «Серебряный караван», английские флибустьеры орудовали вдоль берегов Американского материка.

В неглубокой стеклянной воде стремительно идет косяк серебристой кефали. Рыба прыгает, и в утреннем свете рассыпаются жемчужные капли. Приметив добычу, не спеша приближаются степенные бурые пеликаны.

Нырнули поплавки, сразу целый ряд. Бросаю потухший окурок и вхожу в воду. В зеленой ячее мелькает живое серебро. Две блестящие кефали и золотистая мохарра раяда оказываются в мешочке, который висит у меня на шее. Еще две-три рыбы — и семье будет завтрак. Сардину кончуду оставляю в сети: пусть приманивает крабов. Эти рыжие крабы — морские хулиганы, они так и норовят тебя ущипнуть, но зато хороши на вкус.

Взяв мешок в руку, возвращаюсь на свою корягу. Солнце взошло, оно как раз вровень с макушками деревьев, и понемногу море становится молочно-голубым.