Ирина Летягина - Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую

Я советовалась с несколькими людьми относительно этой ситуации. Несколько парней сказали, что в этом нет ничего удивительного: если ты едешь путешествовать одна и останавливаешься по каучсерфингу, нужно быть готовой к возможному изнасилованию. Я ушам своим не верила, негодовала и злилась на друзей, которые высказывали такие равнодушные фразы. Давно ли насилие стало чем-то будничным? Что значит – я должна быть готова к изнасилованию, если я путешествую одна? В тот момент я поняла Ницше: «Неужели нужно сперва разодрать им уши, чтобы научились они слушать глазами? Неужели надо греметь, как литавры и как проповедники покаяния? Или верят они только заикающемуся?»

Общее движение в сторону неприятия насилия и дискриминации женщин давным-давно начало свое шествие по планете. Даже в Египте и Индии, где женщинам исторически отводятся вторые роли в социуме, активная часть населения стала работать с жителями больших городов, распространяя идею нулевой терпимости к уличным приставаниям и насилию над женщинами. Если общество не остается равнодушно к насилию, показывает резко негативное отношение через законы и их применение, через общественное порицание и предотвращение дискриминации, есть шанс изменить ситуацию в сознании склонных к насилию людей. Вода камень точит.

Когда-то в Испании мужья поколачивали женщин. И женщины терпели. Потом стали обращаться в полицию, а полиция говорила: «Ну закрою я в тюрьме твоего мужа, кто же тебя еще будет бить тогда?». Мол, терпи, женщина. Мужиков нынче дефицит. А что бьет, так ты лед приложи.

А сейчас, если женщину бьет муж, у нее куча защитников: некоммерческие организации, полиция, психотерапевтические общества, бесплатные адвокаты, спонсируемые государством. Лишь бы женщины не боялись и не молчали. Потому что закон наказанием красен. Ситуация с неприятием насилия в Испании поменялась, потому что в СМИ долго про это говорили, и феминистки поработали хорошо, проводя акции, и мужчин стали наказывать по суду. И все это вместе заставило общество изменить парадигму мышления. Кнут подействовал. Но в начале было слово. Слово женщины с синяком, стыдом и скелетами в шкафу, которые она боялась показать, но решилась.

И в Бразилии девчонки продавили эту идею неприятия насилия. Сейчас в Бразилии есть отдельная полиция и закон, защищающий права женщин, а также разные проекты против мачизма.

В России по официальной статистике МВД совершается плюс-минус сто изнасилований в день. Это сто порванных юбок, сто зажатых ртов. Это то, о чем не принято говорить, об этом плачут в одиночку, боясь просить помощи. От этого не заводятся отношения, не создаются семьи, жизни заканчиваются самоубийством.

Наверное, нам, девчонкам, нужно восстать. Смести к чертям эту власть предрассудков, засевшую в головах людей. Поднять бунт против тех, кто возлагает ответственность за изнасилование на самих женщин, ставит на жертвах социальное клеймо. Красивые, сильные и смелые. Такими я нас, девчонок, хочу видеть всегда.

Девчонка из Японии не бросила путешествовать, не перестала доверять людям, даже не удалилась из системы каучсерфа. Она написала книгу и издала ее в одном экземпляре. Для себя самой. Другие не смогут прочесть эту книгу, не разорвав страниц: листы скреплены между собой то сверху, то снизу. Чтобы прочесть эту книгу, самому автору не нужно открывать ее. Она и так помнит слишком много из того, что хотелось бы забыть.

Из города Сантьяго-де-Компостела я отправилась в Финистерру. До эпохи великих географических открытий люди думали, что там заканчивается земля, а корабли, пересекая линию горизонта, падают прямо в геенну огненную. Отсюда и название города, что в переводе означает «конец земли».

Первый день по пути в Финистерру был одиноким. Я шла по лесу полдня и к вечеру вышла в город. В приюте было много ребят с французского пути, они знали друг друга уже около месяца и имели все внешние атрибуты дружбы: собственный язык взаимопонимания, общие шутки, понятные только им, знания о пристрастиях в еде, семейные истории. Я села ужинать за общий стол. Все были милы и радушны, но я не могла избавиться от чувства отчуждения. Я никого там не знала больше одного вечера. За столом сидел еще один аутсайдер, голландка Сюзанна. Она прошла португальский путь, тот самый, от которого я отказалась. У нас завязался разговор, обычный для пилигримов: о прошлом, о будущем, почему пошли в путь и что дальше. Группа, шагающая по французскому пути, не приняла нас в свой тесный мирок, и мы с Сюзанной создали свой. Оставшиеся два дня мы, как неразлучники, шли вместе, обедали вдвоем и ночевали на соседних кроватях.