Ирина Летягина - Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую

Когда я пришла в Сантьяго-де-Компостела, я чувствовала себя очень странно. Движение к цели было интереснее, ярче и желанней самой цели. В городе сновали пилигримы: в пыльной одежде, хромоногие, с загорелыми лицами, потерявшие баланс после расставания с рюкзаком. По дороге в кафедральный собор я раздумывала о продолжении маршрута до города Финистерры, который расположен на Атлантическом океане. Но в моих ботинках уже невозможно было идти. Подошва окончательно отклеилась от обоих, веревки и каучуковый клей не спасали положение. Уставшая, на негнущихся ногах я доковыляла до входа в собор, еле-еле спустилась по ступенькам, прошла в один из небольших залов со скамейками и закрыла глаза. Я слышала звон колокола и голос священника, шаги людей, приходящих и уходящих в комнату и из комнаты, шум за окнами. В нос бил запах ладана, пыли и духов прихожан. Через двадцать минут я медленно открыла глаза. Возвращение во внешний мир изменило мое ощущение пространства вокруг. Детали проступали сквозь общий план, внимание обострено, те же предметы, звуки и запахи воспринимаются по-новому.

Я медленно окинула взором комнату: солнце окрашивало пыльную дымку в разные тона ветровых стекол. Пальцы чувствовали прохладу отполированного дерева скамьи для молитв, успокоенное сердце билось в ритме жизни, в которой не было ни секунды суеты.

Кроме меня, в комнате была только одна девушка. По всем внешним атрибутам пилигрим: светлые волосы забраны в хвостик для удобства, удобные кроссовки, нераспрямленная спина, еще недавно загруженная ворохом из спальника, бумажного дневника, дополнительного комплекта одежды и обуви, зубной щетки с отломанным краем и термокружкой. Я заговорила с ней как с сестрой по путешествию. Оказалось, что она русская, переехавшая в Германию в раннем детстве. Она владелица ресторана в популярном туристическом городе на севере Германии, отправилась в путь, чтобы подумать о новом проекте, потому что порядком устала от ресторанного бизнеса. Ее тело было менее выносливое, чем мое: примерно на четвертый день пути у нее стали опухать лодыжки от нагрузки, и часть пути она проехала на автобусе. Уже через пять минут после встречи мы прихрамывали вдвоем по направлению к кафе.

Пилигримство – это мост, объединяющий людей. Когда встречаешь другого пешехода, многие вопросы отпадают сами собой. У него так же, как и у тебя, болели ноги, ему так же хотелось избавиться от рюкзака, он тоже чувствовал одиночество. Мы с Сашей тоже понимали друг друга. Она спросила меня, собираюсь ли я продолжать путь. Я ответила утвердительно и рассказала, что хочу дойти до Финистерры, чтобы соединить Средиземное море с Атлантическим океаном в своем путешествии. Она одобрительно кивнула, мол, дело-добро. Мы допили свои горячительные и решили встретиться на следующий день, перед тем как я уйду в Финистерру, а Саша улетит отдыхать на Мальту.

Весь вечер я мечтала о том, как дойду до океана, и вместо моих стариканов надену легкие тенниски, и буду порхать, перепрыгивая горы, и мчаться со всех ног по вершинам деревьев, как мальчишка Дуглас в «Вине из одуванчиков» Рэя Брэдбери. Утром я нехотя влезла в свою истлевшую одежду, примотала веревками ботинки к ногам, взвалила рюкзак на плечи и отправилась в собор. Саша сидела на той же скамье в том же зале, где мы познакомились. Увидев меня, она хитро улыбнулась. Я подошла к ней и крепко обняла как старого друга. Рядом с ней на скамье лежала пара отличных новых треккинговых ботинок. О таких я даже не мечтала. Она протянула их мне со словами: «У тебя же тридцать восьмой, верно?» У меня действительно тридцать восьмой размер ноги. «Саша, но они же совсем новые, ты могла бы еще один раз путь в них пройти», – пролепетала я. «Слушай, я возвращаюсь домой, к работе, у меня будет куча вариантов, чтобы купить себе новые, а тебе еще идти к океану. Тебе они нужнее». Я расплакалась от радости. Тут же скинула свои измученные ботинки, спрятала их в рюкзак. Новые ботинки сели идеально, словно для моих ног были сшиты. Саша проводила меня до выхода из города. Я прозвала ее моим белокурым ангелом пути. На прощанье она мне сказала: «Светлые притягивают светлых, и наоборот».

«Теперь у тебя всегда будут сухие ноги!» – крикнула Сашка вдогонку. Ботинки, кстати, за все время путешествия ни разу не натерли.

В день, когда я дошла до Сантьяго-де-Компостела, я впервые за время похода вышла в социальные сети. Среди вороха других сообщений я меньше всего ожидала увидеть смс от японской девчонки, с которой мы по воле случая познакомились в Лиссабоне в квартире на последнем этаже. Она написала мне, что ее изнасиловал хозяин квартиры, где мы останавливались. Тот самый, который возил меня на мотоцикле за забытым паспортом и готовил нам суп. Девчонка рассказала, что написала заявление в полицию, сдала анализы, также дала интервью в местную лиссабонскую газету, которая работает с криминальной хроникой. Девчонке было скверно, но она никому не решалась об этом рассказать. Поскольку изнасилование произошло во время путешествия, а она иностранка, никто из португальских полицейских всерьез не воспринял ее заявление. Психолог, которого она нашла, начал спрашивать ее довольно формальные вещи о том, была ли она еще когда-то изнасилована, были ли у нее в детстве проблемы с родителями и прочую нечеловеческую ересь, в которой не было ни грамма сочувствия. Я не знала, как ей помочь. Я до сих пор не знаю. Меня не было в квартире в то время, когда это случилось, потому я знаю только ее вариант истории, у меня нет полной картины. Я не знаю, почему девчонка выбрала меня в качестве собеседника. Я чувствовала, что не могу помочь ей психологически вылечить ее травму. При этом я не могла закрыться от нее, сказав, что это не моя проблема. Мы нашли одну правозащитную организацию в Лиссабоне, которая занимается защитой женщин, но и они не восприняли историю всерьез. Порочный круг. Парень по-прежнему принимает гостей на каучсерфе и иногда маячит онлайн в социальных сетях.