Рихард Хенниг: Неведомые земли. Том 3

Какие же основные историко-географические проблемы рассматриваются в третьем томе «Неведомых земель»? Главное внимание автор уделяет здесь ознакомлению средневекового Запада с Востоком, связанному с монгольскими завоеваниями XIII в. в Азии и Восточной Европе и с ростом сухопутной торговли предметами роскоши. Это ознакомление облегчалось превосходной для того времени системой путей сообщения и организацией связи между различными монгольскими владениями, даже самыми отдаленными. Поэтому Хенниг считает возможным (см. введение) назвать полуторавековый период — с начала XIII в. до середины XIV в. — в основном «монгольским периодом» исследования Земли.

Описаниям путешествий западноевропейцев в Центральную Азию и Китай в «монгольский период» в третьем томе отводится восемь глав (гл. 119, 120, 121, 126, 131, 137, 140 и 142). С монгольской тематикой связано также обширное введение Хеннига к гл. 119-121, посвященное вопросу о возрождении надежд на «царя-священника Иоанна» в первой половине XIII в. [6] В советской историко-географической литературе этот вопрос освещен в редакционной вступительной статье к «Книге Марко Поло». См. «Книга Марко Поло», М., 1955, стр. 5-7.

Из позднейших путешествий западноевропейцев на Восток, относящихся к началу XV в., в третий том включены кастильское посольство Клавихо в Самарканд (гл. 155) и скитания Шильтбергера (гл. 154). [7] Книги Клавихо и Шильтбергера были изданы в русском переводе в XIX в. и стали теперь библиографической редкостью. Подробный разбор сообщений Шильтбергера о Сибири см. М.П. Алексеев, Указ. соч. стр. 49-58.

Как в своем введении, так и в комментариях к путешествиям по Монгольской империи автор дает преувеличенно высокую оценку основателю монгольского раннефеодального государства Чингис-хану, называя его «величайшим гением», несмотря на то что он «растоптал цветущие культуры и уничтожил миллионы [10] человеческих жизней». Разумеется, Чингис-хан был одним из самых выдающихся военных организаторов и полководцев, каких знает мировая история. Но созданная им империя была эфемерна и фактически распалась уже в середине XIII в. Грабительские походы Чингис-хана и Чингисидов принесли тяжкие бедствия не только другим народам Азии и Восточной Европы, но и самому монгольскому народу. Они закрепили господство нойонов (монгольской знати) над массами аратов (рядовых кочевников-скотоводов) и привели к экономическому упадку страны.

Нельзя также согласиться с характеристикой Хубилая (гл. 126), последнего великого хана монголов и первого китайского императора Чингисида, основавшего в 1280 г. монгольскую династию Юань, которая правила в Китае до 1368 г. Автор ссылается на двух «современных китаеведов», утверждающих, что Хубилай был «одним из величайших правителей, сидевших на китайском троне», и, «несомненно… величайшим правителем, каких знает история». Но столь же «несомненно», что эти буржуазные «ученые» смотрят на монгольского завоевателя Китая XIII в. глазами его младшего современника и приближенного, венецианца Марко Поло. «Неизменно благосклонное» отношение Хубилая к своим наперсникам, как правило, чуждым китайскому народу, буржуазные историки переносят на весь китайский народ. А между тем монгольское иго в Китае вряд ли было многим легче, чем монголо-татарское иго на Руси. И там и здесь тысячи людей обращались в рабство, народные массы были обременены тяжелыми податями, дорожными и иными повинностями и поборами в пользу монгольских правителей. И там и здесь многие селения отдавались «на кормление» завоевателям, а в городах размещались крупные военные гарнизоны, которые содержались за счет местных жителей.

Вторая важная историко-географическая проблема, которая, в отличие от «монгольской темы» в оригинальной и переводной русской литературе, пока очень слабо освещена, — это так называемое доколумбово открытие Америки.

Уделив этой проблеме много места во втором томе, Хенниг развивает ее и в настоящем томе. Он рассматривает действительные и мнимые плавания европейцев к Гренландии и берегам Америки в XIII и XIV вв. (гл. 129, 149 и 153), исследование норманнами северо-западного побережья Гренландии в XIII в. (гл. 124) и их проникновение в глубь Северной Америки, в Приозерную область, в XIV в. (гл. 150).

Однако «загадка Кенсингтонского рунического камня» еще не окончательно разрешена, несмотря на то что подлинность рунических письмен на камне, безусловно, доказана. Не выяснено, для какой цели смешанный шведско-норвежский отряд продвинулся в 1362 г. так далеко в глубь Американского континента. Нельзя [11] еще считать окончательно установленным и местоположение постоянного или временного норманского поселения в «Винланде». [8] В настоящее время только крайние скептики и безудержные фантасты оспаривают, что норманский Винланд — это побережье Северной Америки в районе залива Мэн. Нужно, однако, учитывать, что длина береговой линии Мэна составляет более 1600 км . И совсем уже неубедительно утверждение, будто пришельцы могли попасть «из Винланда на запад», то есть от берегов залива Мэн в район озера Верхнего, только проделав длинный и тяжелый путь вокруг полуострова Лабрадор, через Гудзонов залив и по рекам его бассейна, а не иным, более доступным путем, хотя бы тем, которым пользовались французы в XVI—XVII вв. (вверх по реке Святого Лаврентия и ее притоку Оттаве).