Жюль Лермина - Тайны Нью-Йорка

– Что же вы предполагаете делать? – воскликнул Лонгсворд. – Как наказать его?

– Я думаю об этом, – ответил Колосс. – Но прежде всего нужно отнять у него неправедно нажитое состояние… Дан Йорк, согласны вы с моим мнением?..

– Я в вашем распоряжении, – ответил Дан.

– Остается еще Бартон, – продолжал Колосс. – За ним тоже тянется шлейф…

– Бартон умер, – произнес Лонгсворд.

И в нескольких словах рассказал ужасную сцену ночью в Хобокене.

– Пойдемте со мной, – сказал Колосс Дану Йорку. – Займемся Арнольдом Меси.

Поэт встал и вышел вслед за этим маленьким, но таким большим человеком.

Доктор Коули нервно расхаживает по своему кабинету. Он кажется еще более высоким и худым, чем обычно.

Диксон, его помощник, также проявляет признаки нервозности.

– С номером двенадцать ничего не поделаешь, – говорит Коули.

– Не поделаешь, – повторяет Диксон. – Она категорически отказывается от любых видов… лечения.

– Отказывается, – иронически буркнул доктор. – А вы на что? Я вас спрашиваю, Диксон!

– Я применю силу только в том случае, если получу от вас письменное распоряжение.

Доктор хмыкнул и снова зашагал по кабинету.

В то время как Коули и Диксон вели этот разговор, Мария находилась в палате, служившей ей тюрьмой. Она сидела у окна, забранного железной решеткой, и смотрела на небо. Глаза ее лихорадочно блестели. Она чувствовала свою полную беспомощность; она понимала, что заключение это будет вечным. К какому средству оставалось ей прибегнуть? Она пробовала подкупить своих сторожей, чтоб через них передать письмо городским властям… Сторожа отказались.

Меси ни разу не навестил свою дочь. Бам тоже не появлялся с тех пор. Оставалась одна надежда на Жоржа. Но этот брат нисколько не заботился о сестре! Она сидела, отыскивая в лихорадочном воображении какие-нибудь пути… потом вскакивала и обходила свою комнату, как будто ища выхода…

Страшная пытка! Чувствовать себя в здравом уме и твердой памяти, страстно ненавидеть своих торжествующих противников, из которых один называется отцом, мечтать о справедливом мщении… и натыкаться только на стены тюрьмы!..

Вдруг дверь в палату распахнулась. На пороге стоял доктор Коули.

– Сударыня, – сказал он, – в состоянии ли вы меня выслушать?

Она подняла на него свои блестящие глаза.

– Говорите, – произнесла она, – я вас слушаю…

А за несколько минут до этого произошло следующее… Перед крыльцом остановилась карета, и из нее вышел господин и велел доложить о себе доктору.

– Арнольд Меси! – воскликнул Коули. – Просите! Затем, обращаясь к Диксону, он сказал:

– Уж не хочет ли он доверить нам еще и второго члена своего семейства?

Меси разговаривал с доктором всего несколько минут, затем банкир уехал. Вследствие этого разговора доктор Коули появился в палате № 12.

– Сударыня, – сказал доктор, – я, к величайшему сожалению, вижу, что вы отказываетесь оценить по достоинству все заботы, которыми мы старались вас окружать. Вы настаиваете на том, что умственное состояние, в котором вы находитесь, нормально, когда в действительности нет более хрестоматийного помешательства, чем ваше…

– К делу, – сухо перебила она.

– Да-да… Как бы то ни было, но человеку науки весьма прискорбно видеть, что его усилия бесполезны… но оставим это!.. Я пришел предложить вам свободу.

– Свободу! – воскликнула она.

– О! – произнес Коули с презрительной улыбкой. – Как высоко вы цените это слово… и ваше волнение доказывает, до какой степени вы не признаете принципов истинной науки… То, что вы называете свободой, не что иное, сударыня, как рабство…

– Довольно! Мне надоела софистика! Говорите прямо! Она горела нетерпением.

– Мистер Меси оказал мне честь, посетив меня. Я рассказал ему о вашем сопротивлении, о тех трудностях, с которыми мы сталкиваемся, чтоб заставить вас рационально лечиться… Он отнесся к этому с пониманием… И вот я пришел, чтобы изложить вам некоторые условия…

– А! Значит, есть условия? – произнесла Мария со сдержанным бешенством.

– Конечно, есть! Одно из двух: или вы останетесь здесь, и мы примем решительные меры, или же…

– Или же?..

– Кстати, – перебил Коули, – я забыл сообщить, что вы овдовели!

– Овдовела, – воскликнула Мария. – Барнет умер?

– Умер… случайно! – сказал Коули. – Это очень большая потеря, по словам вашего отца. Он высоко ценил ум покойного. Но, что делать, он умер… и вы, как я уже имел честь доложить вам, вдова…