Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

«…Еды на острове было предостаточно, но ее преимущественно составляли овощи и фрукты. Не в любую погоду можно было ходить на рыбную ловлю, не каждый день попадался богатый улов, так что в среднем островитяне лакомились рыбой три — четыре раза в неделю… Британцы сильно рассчитывали запастись яйцами морских ласточек и были немало разочарованы, узнав, что эти птицы несутся лишь в июне и июле, — так что придется ждать еще добрых полгода, прежде чем можно будет угощаться за завтраком яичницей…»

Пока женщины занимались поиском пропитания, собирали фрукты, плоды хлебного дерева и птичьи яйца, мужчины продолжили расчищать место под поселок: вырубали кустарник, валили деревья и готовили площадки для жилищ.

Было решено поделить всю пригодную землю между собой. И вот тут, как считают все исследователи, мятежники совершили еще одну ошибку. Земля была поделена на девять примерно равных частей — по количеству «белых» мужчин. Каждому из них досталось по участку площадью около 10 акров (примерно по 4 га или по 400 соток). Ни одному полинезийцу не досталось ничего.

Конечно, в этом не было злого умысла со стороны европейцев. Ведь здесь не нужно было строить целый форт, как на Тубуаи: сам скалистый остров был отличной естественной крепостью. И, скорее всего, когда моряки стали выбирать места для домов, делить землю и «столбить участки», полинезийцы смотрели на это с веселым недоумением: зачем все это, ведь весь остров теперь наш… Мятежники забрали себе самые лучшие куски, и это для них было естественно. Им и в голову не могло прийти держать полинезийцев за равных и пригласить их на дележ «шкуры убитого медведя». Да и сами туземцы, видимо, тогда не придали этому особого значения.

Дома строились из останков «Баунти». Трудно представить, что молодые гардемарины из хороших семей или простые полуграмотные матросы, не говоря уже о полинезийцах, смогли бы поставить добротный европейский дом. Есть все основания предполагать, что главную роль в массовом строительстве играл ремесленник Джон Уильямс, мастер на все руки, а остальные лишь помогали ему возводить свои жилища.

Очень скоро островок начал постепенно преображаться: из дикого и заброшенного он превращался в обжитой и уютный. Застучали топоры, потянулся к небу дымок очагов. Люди вселились в построенные хижины, стали возделывать землю. На Питкэрне началась новая жизнь.

Вообще, первый период истории острова Питкэрн — прекрасная романтическая эпоха, начало начал, строительство обретенного рая. «Баунти» больше нет, а значит, нет больше капитанов и матросов, командиров и подчиненных, все равны. Корабль сожжен, поэтому о возвращении нечего и мечтать. Мятежникам достался прекрасный остров, самый настоящий сад Эдема. Еды и воды вдоволь, с ними их возлюбленные вахины, самые ласковые женщины на свете, они молоды и полны сил.

1790-й — счастливое время веры в себя, надежды на то, что не найдут, и любви друг к друг и к своей новой родине. И, наверное, кульминацией этого периода стало рождение на острове первого ребенка.

До высадки на Питкэрн женщины «Баунти» не позволяли себе иметь детей от своих британских избранников. Насколько известно, ни за время стоянки на Таити (5 месяцев), ни в течение пребывания на Тубуаи (4 месяца), ни на «Баунти» в процессе поиска последнего пристанища (5 месяцев) — всего в общей сложности больше года — ни одна из подруг англичан не решалась стать матерью [9] Кроме, пожалуй, лишь одной Тейо (Мэри), ставшей на Питкэрне спутницей Уильяма Маккоя: осенью (в марте — мае) 1789 года, когда «Баунти» еще стояла на Таити, она родила дочь Салли. Но отцом девочки был, разумеется, кто-то из таитян. Так что этот пример не в счет. . При этом, конечно, ни о каком «воздержании» речи не идет: здоровые молодые люди, разумеется, вели активную сексуальную жизнь; иначе и быть не могло, это же Таити. Но таитянки владели секретами пресечения беременности. У них были свои противозачаточные средства — едкая смесь соков нескольких тропических растений, но в основном они «контролировали рождаемость» по-другому.

Мать-природа научила таитянских женщин особой процедуре, которую можно определить как внешний «глубинный» массаж матки. Специальные, крайне интимные манипуляции голыми руками провоцировали искусственный выкидыш на самой ранней стадии беременности. Эта первобытная разновидность «мини-аборта» была в основном распространена среди касты ариои [10] Ариои — привилегированное общество таитянских актеров и музыкантов, танцоров и певцов; в числе прочего отличалось тем, что его членам запрещалось иметь детей. Если женщина ариои рожала ребенка, она должна была сама немедленно умертвить его. (Подробнее об ариои см. Часть I) , но и простые смертные таитянки тоже умели делать эту операцию на себе. Удивительно, но этот варварский (с сегодняшней точки зрения) обряд проводился настолько искусно, что никак не вредил здоровью женщины.