Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Эти посиделки, кстати, опровергли еще одно устоявшееся мнение о Питкэрне.

Разумеется, еще со времен печальных опытов Уильяма Маккоя пьянство на острове — табу. И для адвентистов седьмого дня табак и алкоголь — серьезный грех. До недавних пор курение и спиртное находились здесь под строжайшим запретом. Потом приезжим разрешили ввозить алкоголь с собой и при этом обязательно приобретать так называемую drinking li-cence — «лицензию на выпивку» (стоит 60 долларов и выдается дежурным полицейским офицером). Smoking licence («лицензии на курение»), кстати, пока не существует. Но в любом случае, курево и употребление горячительных напитков на Питкэрне не одобрялось и не одобряется.

Мы, зная всё это, заранее дали себе обет на время пребывания на острове забыть о своих вредных привычках. Хотя, признаюсь честно (грешен, грешен!), я люблю иногда пропустить пару капель и выкурить сигаретку вечерком в хорошей компании. Не казните строго. Но Питкэрн — это святое: нельзя, значит, нельзя.

И вот что было. После того, как мы выступили в Паблик Холл, вручив питкэрнцам наши подарки, к нам подошел Марк Уоллер. Все в тот момент с любопытством ощупывали наш расписной самовар, примеряли наши футболки, разглядывали календари и вертели в руках матрёшки — атмосфера была потрясающая. И вдруг Марк, улыбаясь, говорит:

— Ну что, как насчет того, чтобы отметить событие?

Я, ни о чём не подозревая, спрашиваю:

— В каком смысле?

Он говорит:

— В смысле выпить. — И открыто улыбается.

Я, думая, что это шутка, смеюсь. Но Марк продолжает:

— Нет серьёзно. Пошли ко мне, у меня всё есть. Вы что предпочитаете? Водка? Пиво? Или, может быть, виски?

Я переглядываюсь с Володей и Людой: это розыгрыш? Дабы поддержать шутку, делаю нарочито строгий вид и говорю:

— Да мы-то не против, но как??? Без дринкин″ лайсенс?!

Марк искренне удивился:

— Вы, русские, не приобрели дринкин″ лайсенс?

Марк Уоллер

Мы, продолжая глупо улыбаться, пожимаем плечами: дескать, нет, конечно. Тогда Марк произносит:

— ОК, я попробую что-то сделать.

На наших глазах он подходит к Бренде Кристиан (эти самые лицензии выдает именно она), и, улыбаясь и кивая в нашу сторону, что-то говорит ей. Бренда делает удивленное лицо, смеется и машет рукой.

— Всё нормально, — произносит Марк, вернувшись к нам. — Она дала добро. В порядке исключения! Пошли.

И вот, едва опомнившись и еще плохо соображая, мы идём в гости к Марку.

Официальные лица останавливаются на Питкэрне в так называемом «хостеле» — в специально построенном небольшом комплексе за кладбищем. Архитектурой хостел сильно отличается от типичных питкэрнских домов и немного напоминает американские придорожные мотели: несколько номеров, расположенных на сваях буквой «П». В апартаментах Марка было очень чисто и тепло (кажется, у него работал электронагреватель, не помню), но мы расположились на веранде, обращенной к Океану.

В тот вечер погода немного утихомирилась, дождь перестал, и мы прекрасно провели время в обществе радушного хозяина Марка и его соседей: полицейского Малкольма, его жены и новозеландца по имени Хатч — супруга школьной учительницы Сьюзан. Где-то внизу, совсем рядом, в темноте ночи громыхал вечный прибой, Океан дышал легким бризом, покачивая фонарь и шевеля наши волосы, по перилам балкона лениво прогуливалась кошка, мы, болтая о том о сём, покуривали Marlboro Lights и потягивали кто Stella Artois (Марк, Володя и я), кто Riesling (дамы), кто Famous Grouse (Малкольм и Хатч), и я тайком щипал себя под столом, не веря во всё происходящее.

Трое русских сидят за столиком в приятной компании британцев и новозеландца, ведут легкую беседу, курят американские сигареты, пьют свежее бельгийское пиво, французское вино и прекрасный шотландский виски. Казалось бы, ничего особенного. Но только всё это происходит не где-нибудь в Европе, в открытом вечернем кафе или в загородном доме, а на Питкэрне. На недоступном легендарном острове, расположенном «посредине нигде», в центре Великого Тихого, в сотнях, если не тысячах миль от ближайшего ресторана, там, где еще недавно спиртное и табак были немыслимы.

И самое главное: это не сон. Это все происходит со мной, наяву, и это реальнее любой реальности.

И, да простят меня мои дорогие питкэрнцы, это было здорово.