Расмус Раск - Заметки о России

Граф, однако, был «очень доволен» выпущенным за его счет переводом сочинения [65] См. письмо Малиновскому от 21 октября 1819 г.: Переписка государственного канцлера графа Н. П. Румянцева с московскими учеными / С предисл., примеч. и указ. Е. В. Барсова. М., 1882. С. 132 (№ 140). , самой невыгодной стороной которого была лингвистическая. По мнению Голльмана, скандинавские языковые свидетельства в древнерусской истории уравновешиваются словами «старого фрисландского» происхождения и не столь существенны, так как древний шведский язык якобы есть наречие немецкого языка. Сам Рюрик с братьями — не шведы, хотя они, конечно, могли и поселиться на какое-то время в шведском Руслагене [66] См.: Hollmann H. F. Op. cit. S. 25–26; Голлманн Г. Ф. Указ. соч. C. 31–32. . Иными словами, новая теория, как надеялся Голльман, не противоречила накопленным к тому времени материалам норманистов. Завершается книга призывом: «Да процветает Рустрингия, отечество российского народа!» [67] См. подробный разбор фризской гипотезы и ее позднейшей судьбы: Яманов В. Е. Рорик Ютландский и летописный Рюрик // Вопросы истории. 2002. № 4. С. 127–137.

Раск успел ознакомиться с этой работой в немецком варианте и оценил ее как «дрянную и в корне неверную». Однако он, по-видимому, не донес свою оценку до графа, поскольку отзвук увлечения фризской гипотезой сохранился в письме Румянцева Раску от 24 сентября 1824 г. В ответ на сообщение Раска о подготовке им грамматики фризского языка Румянцев пишет о своем интересе к фризскому языку, в котором рассчитывает найти слова, заимствованные русским благодаря варягам [68] Breve fra og til Rasmus Rask. B. II. S. 140–141; ср.: Rask R. Frisisk sproglære. København, 1825. Следует, впрочем, отметить, что фризская гипотеза в изложении Румянцева не идентична голльмановской, ср. письмо Румянцева архиепискому Евгению от 18 ноября 1819 г. и ответ архиепископа от 7 декабря 1819 г.: Переписка митрополита Киевского Евгения с государственным канцлером графом Николаем Петровичем Румянцевым и с некоторыми другими современниками. Воронеж, 1868. Вып. 1. С. 24, 26. .

В Петербурге Раск продолжал заниматься финно-угроведением, излагая свои наблюдения в основном в письмах к Р. Нюэрупу. В одном из пространных писем он изложил свои впечатления от поездки по Финляндии, обобщил свои наблюдения над финским языком и рассказал о новых финских публикациях. В другом письме Раск сформулировал основные принципы сравнительного языкознания и, основываясь на русскоязычных исследованиях, разработал свою классификацию финно-угорских языков. Фрагменты этих писем были опубликованы Нюэрупом [69] Письма от марта 1819 г. и от 30 мая 1819 г.: Magazin for Rejseiagttagelser. 1820. B. I. S. 94–108, 188–202. Последующие публикации мартовского письма: Rask R. K. Samlede tildels forhen utrykte Afhandlinger. D. 1. S. 56–70; Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 395–407; более полная публикация письма от 30 мая: Samlede tildels forhen utrykte Afhandlinger. D. 1. S. 1–46; критическое издание: Rask R. En Avhandling om Sprogkyndigheden (Lingvistikken), især de finniske Folkeslags Inddeling // Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. 2. S. 239–283; B. III. S. 234–246; Rask R. Ausgewählte Abhandlungen. B. 3. S. 254–267. , а затем, в немецком переводе, венским литературным ежегодником [70] Finnische Sprache und Literatur. Aus Briefen des Professors Rask an den Professor Nyerup zu Kopenhagen // Jahrbücher der Literatur. 1821. B. 15. Anzeige-Blatt für Wissenschaft und Kunst. S. 14–27 (в начале подборки также дано письмо Нюэрупу от 24 марта 1818 г., см. ниже, часть I). Перевод письма от 30 мая перепечатан в кн.: Über das Alter und die Echtheit der Zend-Sprache und des Zend-Avesta, und Herstellung des Zend-Alphabets; nebst einer Übersicht des gesammten Sprachstammes / Übersetzt von Friedr. Heinrich von der Hagen. Berlin, 1826. S. 61–80. . К этому же корпусу текстов следует отнести письмо Нюэрупу, возможно неоконченное и неотправленное, со сведениями о прибалтийско-финских народах [71] Письмо опубликовано: Samlede tildels forhen utrykte Afhandlinger. D. 1. S. 46–53; Håndbog i den danske literatur / Samlet og udarbejdet af Chr. Flor. København. 6. forøgede udg. Gyldendal, 1866. S. 452–456 (часть письма, под заголовком «О жителях Эстляндии, Ингерманландии и Финляндии»); Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 369–374. . Классификация Раска оказала влияние не только на развитие лингвистической науки. В частности, на нее ориентировался П. И. Кёппен при составлении первой этнографической карты Европейской России, сыгравшей огромную роль в формировании этнического пространства и национальной идентификации в Российской империи [72] См.: Кёппен П. Об этнографической карте Европейской России, изданной Императорским русским географическим обществом. СПб., 1852. С. 18. . В 1904 г. К. Ф. Тиандер заявлял, что «группировка финских говоров Раска еще до сего дня может считаться непоколебленной» [73] Тиандер К. Матиас Кастрен — основатель финнологии // Журнал Министерства народного просвещения. 1904. Ч. 353. С. 13. . Заслуга Раска перед финским языкознанием и в том, что он убедил графа Румянцева взять на себя финансирование подготовки и издания фундаментального словаря Г. Ренвалля; предметом особой гордости Раска было принятие Ренваллем расковской системы финских падежей и их наименований [74] См. введение к словарю Ренвалля: «Большая часть нами употребляемых наименований именных падежей обязана происхождением славному Раску» ( Renvall G. Suomalainen Sana-Kirja: Lexicon linguæ Finnicæ, cum interpretatione duplici, copiosiore Latina, breviore Germanica. Aboæ, 1826. T. 1. P. XII); о поддержке Раском словаря см.: Ibid. P. I. Ср. часть I, с. 38, 58; часть II, с. 98, 110, 112; приложение, с. 144, 153. .