Юозас Пожера - Нет у меня другой печали

Но мы стали дружно отнекиваться:

— Нет, нет, нет… Очень приятно, только мы никак не можем, торопимся…

— Поговорили бы…

— Нет, нет. Пока еще не стемнело — надо плыть.

— Да успеете…

— Спасибо, спасибо, но никак нельзя.

— Полдня туда, полдня сюда — невелика разница!

— Нет, нет! И так опаздываем.

— Уху сварим…

— Спасибо, спасибо. Прощайте!

Диалог продолжался, пока мы не вывели плот на быстрину. Как только течение подхватило нас, заключенные замолчали, видя, что все уговоры напрасны. Они сидели, скрестив руки на груди, и провожали нас глазами. Печальными, очень выразительными глазами.

Мы плыли молча, стараясь не смотреть друг на друга. Плыли быстро, усердно работая длинными шестами, лавируя среди окаймленных пеной камней. Плыли так, словно за нами гнался кто-то, от кого нельзя убежать. Этот «кто-то» плыл вместе с нами.

В потемках, когда стало невозможно что-либо различить, мы остановились. Все так же молча, не глядя друг на друга, перетащили на берег вещи, поставили палатку, сварили ужин и легли.

Но заснуть никто не мог.

Добрый час ворочались мы с боку на бок. Наконец кто-то сказал:

— Черт возьми! Не всякая мудрость хороша.

— Что ты имеешь в виду?

— Да вот говорят же: осторожность — не позор… А выходит…

Мы не ответили.

Поднялись рано. Солнце еще не взошло, густой туман висел над рекой. Вытащили спиннинг: вдруг повезет на тайменя. Просидели с полчаса, и все без толку. Не клевало. Внезапно послышался лошадиный топот на другом берегу. В утренней тиши копыта гремели так, будто кто-то бил молотом по наковальне. Завидев нас, всадники остановились.

— Что же ночевать-то не остались?

Мы узнали вчерашних заключенных.

— Думали, успеем в деревню до вечера.

Они не сразу отъехали. На фоне огромной скалы, окутанные предрассветной мглой, их фигуры казались высеченными из камня.

— Ну что ж, счастливо добраться!

В самом деле была в этом пожелании издевка и презрение или нам только почудилось — не знаю… Во всяком случае, мы промолчали.

А они поехали дальше. И долго еще эхо повторяло стук копыт в тесной долине Мрас-Су.

Бывают в жизни мгновения, вспоминая о которых краснеешь даже много лет спустя.

Почему мы сбежали? Почему не остались переночевать с заключенными? Другие люди доверили им, отпустили в тайгу без охраны. А мы?!.. Какой неслыханный позор может навлечь осторожность!

Хуже всего то, что в деревушке нам предстояла новая встреча с заключенными. Ведь они отправились туда за продуктами. Пока нас разделяла река, можно было еще хорохориться. А куда мы будем девать глаза, когда встретимся лицом к лицу?..

Однако делать нечего — надо плыть. Неизвестно, когда еще мы доберемся до цели нашего путешествия и сколько новых порогов приготовила нам коварная Мрас-Су.

Я пишу эти строки и снова мысленно возвращаюсь в долину Мрас-Су…

Домик Тудыгеша у быстрого ручья… Летом — быстрого. Зимой он промерзает до самого дна. Давно уже нет рядом палаток — забрал вертолет геологов. Только сугробы окружают теперь избу Тудыгеша да бескрайняя тайга. Сам Тудыгеш редко бывает дома. По целым неделям не выходит Тудыгеш из тайги, промышляет соболя, белку, ищет медвежью берлогу… Найдет, поднимет косолапого и схватится с ним один на один. Таков уж хлеб у Тудыгеша.

Долго меня мучила совесть за то, что я вселил напрасную надежду в сердце этого доверчивого человека, пообещал, что и в его края придут люди. А недавно я узнал, что геологи не зря трудились в долине Мрас-Су. Теперь там обнаружены гигантские залежи фосфоритов. По решению правительства в ближайшее время начнется эксплуатация этих богатств. Вырастет мощная химическая промышленность, фосфориты Горной Шории будут питать целинные земли Алтая и Казахстана…

И у меня словно камень с души свалился.

В глазах Тудыгеша я останусь пророком.

Знакомство с Камчатским полуостровом началось для меня с его южной части — в Петропавловске-Камчатском. Оттуда я предполагал вылететь в глубь полуострова, где среди высоких горных хребтов приютился поселок Эссо. Меня интересовали эвены — небольшая народность охотников и оленеводов. Я думал пожить у них несколько недель, познакомиться с этими мужественными людьми, веками борющимися с суровой камчатской природой, найти выносливого и надежного каюра и дней за восемь добраться на собаках до центра Корякского национального округа — селения Палана на побережье Охотского моря. Я думал… Думал о многом, но все предварительные замыслы и планы рухнули. Оказывается, даже в век авиации не так-то просто попасть в отдаленные уголки Камчатки. Над горами часто бушуют бури, и авиасообщение закрывается на целые недели. Какой-то человек рассказывал, что несколько лет назад он три месяца сидел в Петропавловске, прежде чем сумел улететь на север. Мне дорог каждый день, не говоря уже о неделе или месяце. Однако я не в силах что-либо изменить, и никто не может мне помочь, потому что в это время года все зависит от матушки-природы — как ей вздумается, так и будет. А ей, по-видимому, не к спеху. Там, в северных районах полуострова, давно уже выпал снег, замерзли реки и озера, охотники отправились в тайгу за мягким золотом — пушниной, а здесь, в Петропавловске, стоит сравнительно теплая, согретая мягким океанским дыханием осень. Там, на севере, самолеты давно перешли на лыжи, а здесь — все еще на колесах. Если бы можно было, поднявшись в воздух, заменить колеса лыжами, мне, конечно, не пришлось бы долго ждать: в первый же погожий день самолет оторвался бы от земли и доставил меня в любое место. Увы, колеса остаются колесами, а лыжи — лыжами.