Георгий Кублицкий - Фритьоф Нансен [Его жизнь и необыкновенные приключения]

Торопливо встали те, кто сидел на скамьях. Минута молчания — и снова голос Нансена, разносящийся под гулкими сводами. Ровный голос, страшный рассказ. Снимки, которые Джонсон поднимает над головой, — правда о Поволжье.

Тишина такая, что, когда кто-то роняет на плиты ключ, все вздрагивают. Вдруг зарыдала молодая женщина. Ее уводят.

А Нансен говорит и говорит. Правда о Поволжье, страшная правда…

Нансен сел на ночной поезд, идущий в Кристианию. Почти все свои деньги он отдал для помощи голодающим и ездил теперь в неудобных вагонах с жесткими, тесными сиденьями.

По перрону носились мальчишки, размахивая пачками вечерних выпусков газет.

— Покупайте «Дагбладет»! Протест против выступления Нансена в церкви! Масса интересных новостей! Покупайте «Дагбладет»!..

Нансен не стал покупать газету.

Дома накопилась груда писем. Он вскрывал конверты ножом из моржового клыка, подаренного ему когда-то в Хабарове. Письмо «группы русских патриотов» с обычной бранью и угрозами. Среди подписей странно знакомая фамилия: Лорис-Меликов. Неужели тот, с которым он путешествовал по Енисею?

Бланк перевода: рабочий из Монтевидео шлет свои сбережения. Перевод от рыбаков с Лофотен.

«Дорогой мальчик», — прочел он еще на одном бланке. Ошибка? Нет, нет… «Дорогой мальчик, помнишь ли ты пастора Вильгельма Холдта, у которого жил в Бергене… Я теперь совсем стар, одинок, бог взял мою Марию… Посылаю тебе 371 крону — это все, что у меня есть… Купи им хлеба, я читаю о тебе в газетах, молюсь за тебя…»

В других конвертах были отчеты нансеновской организации из России, протоколы Лиги наций, журналы научных обществ. Низ корзинки для писем занимал большой пакет с советским гербом на пяти сургучных печатях. В нем оказался лист плотной меловой бумаги с тем же гербом, лиловой печатью и подписью. Текст был написан по-русски, и Нансен ничего не понял.

Но на бумаге попроще, тоже вложенной в конверт, оказался перевод. Нансену посылали выписку из речи Калинина на IX Всероссийском съезде Советов в Москве, в которой русский президент счел нравственным долгом особо выделить деятельность борца с голодом — норвежского гражданина Нансена.

Калинин предложил съезду письменно засвидетельствовать Нансену признательность за бескорыстную работу в пользу голодающих. Съезд принял это предложение и постановил послать гражданину Нансену грамоту. Большой лист с лиловой печатью и был этой грамотой:

«Гражданину Фритьофу Нансену.

IX Всероссийский съезд Советов, ознакомившись с вашими благородными усилиями спасти гибнущих крестьян Поволжья, выражает вам глубочайшую признательность от имени миллионов трудящихся населения РСФСР.

Русский народ сохранит в своей памяти имя великого ученого, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически пробивавшего путь через вечные льды мертвого Севера, но оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость, своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран».

Нансен беспокойно спал ночь, прислушиваясь к гулу сосен. Свист ветра напоминал ему о буранах Поволжья, о дорогах, переметенных снегом.

Через всю первую страницу утренней газеты протянулся хлесткий заголовок: «Нансен показывал в стокгольмской церкви снимки голодающих в Сирии и Ливане, выдав их за фотографии голодающих русских».

Снова ложь, наглая, омерзительная! Так было вчера и будет завтра. Они хотят, чтобы он отступил. Но он не отступит.

В январе 1923 года Нансен снова был на пути в Москву.

Россия поборола голод. Ей помогли рабочие многих стран, создавшие Международный комитет рабочей помощи. Помогла организация, созданная Нансеном. Часть продовольствия послала Америка. Но главное сделали сами большевики.

Нансена все сильнее интересовала их страна. Он снова переживал душевный кризис. Корабль Лиги наций дал течь, едва успев выйти из гавани. Его паруса надували ветры алчности, своекорыстия, жестокости. И все же Нансен цеплялся за этот ненадежный корабль, не видя вокруг другой опоры.

Теперь он ехал в Россию, чтобы самому посмотреть, что происходит в этой стране. Утверждения, будто именно оттуда, с востока, должен хлынуть свет, казались ему пропагандой. Во всяком случае, он намеревался увидеть все своими глазами и прежде всего узнать — хотят большевики мира или замышляют войну?

В Советскую Россию он ехал из лихорадившей Европы. Французские солдаты маршировали по дорогам Рурской области Германии. Греческие отряды перестреливались с турецкими. Англичане отправили корабли с войсками для подавления еще одного восстания в Индии. Военные страсти на Западе разгорались снова.