Роман Устинов - Индия наизнанку

В детстве я несколько лет потратил на занятия бейсболом — абсолютно не популярной в России игры. Однако, взяв в руки биту для крикета, я понял, что занятия не прошли даром. Эти две игры похожи друг на друга, а лупить по крикетному мячу даже легче, чем по бейсбольному: бита в крикете — плоская и большая, как в лапте, а мяч летит с меньшей скоростью.

Похоже, индусы могли играть бесконечно. Недаром крикет — одна из самых популярных в этом регионе игр. Пакистанцы, шри-ланкийцы и индийцы, и даже бангладешцы (чей уровень жизни близок к нулю) ежегодно соревнуются в азиатских международных соревнованиях.

Несмотря на то, что все конечности ныли после экспериментов с йогой, к счастью, я был не так бесполезен для команды. Под истошные крики деревенских спортсменов я носился туда-сюда, зарабатывая очки.

Деревенским ребятам было весело и интересно наблюдать за разворачивавшимися событиями.

Для меня же самым интересным развлечением оказалось фотографирование по окончании состязания.

Наш йог дирижировал неуправляемой толпой, расставляя меня и индусов в нужном ему порядке — как школьная фотография, только учеников побольше, человек под пятьдесят.

Индусов много везде — и на фотографиях тоже.

Десятки глаз были одновременно устремлены в камеру. Наверное, у нас в России так фотографируются только на дембельский альбом. Мы справились с задачей. И, заведя мотоцикл, поехали дальше: культурная и спортивная программы только начинались.

Следующим пунктом был небольшой храм на трассе. В индийских храмах принято угощать прихожан обломками сушеного кокоса. Досталось и мне.

Но в храмах, как и в других индийских местах — очень людно. Настоящие святые или близкие к тому персонажи — бабЫ и дервиши, ступившие на путь просветления — отправляются подальше от цивилизации — в лесную глушь или в пещеры. Практически отказываясь от пищи, живя на редкие или не очень (в зависимости от популярности этого дервиша) пожертвования, они посвящают свою жизнь неспешному разведению костров, чтению молитв и медитациям. Разумеется, не употребляют мясо и алкоголь, периодически принимают у себя паломников, последователей и помощников, по мере возможности просветляя и их. После подобного отшельничества они часто возвращаются ближе к цивилизации, поселяются в каком-нибудь храме и становятся его хранителем-настоятелем, заботясь о статуэтках, продолжая медитировать и разжигать костры в честь многочисленных божеств.

У продвинутых баб имеются помощники, которые приносят им воду и дрова для костра, сам бабА должен, в основном, молиться и заниматься делами преимущественно духовными, не физическими.

По сути, бабЫ и дервиши — существа безвредные.

Есть еще и странствующие дервиши, часто босые, а иногда и совсем голые, десятилетиями слоняющиеся по Индии и живущие на подачки.

Следующей точкой на нашем мотоциклетном маршруте был оседлый бабА — бородатый дед, живущий в пещере, разводящий костры, слушающий радиоприемник и из всей одежды имеющий только набедренную повязку. Стричь волосы бабЕ запрещала не то религия, не то лень, поэтому огромная копна волос была многократно обмотана вокруг его маленькой головы.

Я одарил бабу мелкой купюрой и принял в дар обломок кокоса. Также в знак уважения бабА нарисовал мне красным мелом на лбу точку — тику, тем самым оградив ото всех возможных злых духов, потенциально могущих встретиться мне на пути.

Мой друг-йог переводил все то, что вещал бабА (сам бабА по-английски не говорил и не понимал), а я лишь согласно кивал. В общем-то, говорил бабА вполне правильные, мудрые и предсказуемые вещи, как и все святые, желал мне удачи в дороге, наставлял на путь истинный.

Я покинул бабУ, оставшись довольным знакомством. Надеюсь, бабА тоже остался довольным мной.

Дело клонилось к вечеру, и нам нужно было возвращаться в Каджурахо, на фестиваль. Но йог планировал посетить еще одно замечательное место — действующий храмовый комплекс километрах в сорока от Каджурахо. Вход в комплекс изобиловал не очень настойчивыми нищими и бродягами, а внутри индусы совершали омовения в купелях, женщины в оранжевых одеяниях ползали по мокрому кафелю, а постоянные жители храмового комплекса — бичеватые бабЫ в цветных тряпках курили какую-то дрянь вокруг костра и входили в состояние, близкое к нирване.