С Гунаропуло - В туркменской степи (Из записок черноморского офицера)

Во время богослужения туркмены толпились кругом нас; лица их, с простодушным и дружественным выражением, обличали вопросительное недоумение; изумленно подталкивая друг друга, с настойчивым вниманием слушали они священное пение; глаза их неподвижно были устремлены на происходившее перед ними невиданное ими еще зрелище. По окончании панихиды один старик туркмен, выделившись из толпы, подошел к одному из офицеров: “Скажи нам, — спрашивал он, — зачем вы молились Аллаху и поставили памятник, ведь вы никого здесь не похоронили?” Слова его перевели, а затем объяснили ему смысл этого дня, и имя Петра перешло в уста туркмен. “Петро! Петро!” — повторяли они и густой массой двинулись за нами по направлению к аулу.

В ауле для вас была устроена палатка, возле которой пылали костры; матросы жарили баранину, варили рис. Госпожа Сильванская подарила трем старшинам по суконному халату, они были в восторге и низко склоняли свои головы. Старшин этих мы просили пригласить туркмен на плов и кибав. Через полчаса чуть ли не весь аул утолял свой голод лакомыми блюдами; а по окончании своей трапезы гурьбой провожали нас до барказа, чередуясь с нашими песельниками-матросами, издавая какие-то гортанные и гнусливые звуки.

По возвращении отряда из рекогносцировки по туркменской степи, в декабре 1872 года, полковник генерального штаба Маркозов, по неизвестным мне причинам, сменивший полковника Столетова, нашел необходимым покинуть прежние пункты (такой, не обусловленный никакими выгодами, скорее крайне неудобный переход порицался многими в отряде, преимущественно людьми компетентными в этом деле) расположения войск и перешел всем отрядом на юг, к правому берегу реки Атрек, в 62 милях на северо-запад от Астрабадской морской станции. Местность эта называлась Чигишляр; находившийся здесь аул, по прибытии наших войск, удалился внутрь степи. He вдаваясь в рассуждение, насколько эта низменная песчаная местность удовлетворяла условиями, хорошей стоянки, я сказку только, что при подвозке морем всего необходимого войскам здесь ощущались значительные неудобства: по причине отмели, суда, сидевшие в воде 8 футов, могли только в совершенно тихую погоду, не прекращая пара, останавливаться в 3 милях от берега, в случае же зыби они должны были уходить в море на расстояние от 6-ти до 8-ли миль. Сообщение с берегом ложно было поддерживать только посредством туркменских лодок, которые, несмотря на плоскодонное устройство, не могли подходить к самому берегу и останавливались в [1048]расстоянии 10–15 сажен. Лодки выгружались солдатами, которые иногда в самую холодную погоду должны были таскать в воде разные грузы. На скорую руку устроенные пристани при волнении разрушались. Чигишлярский рейд защищен от ветра только с восточной стороны; при незначительной зыби сообщение с берегом делалось невозможным. Приходившим сюда с грузом судам случалось часто останавливаться на рейде около двух недель, в ожидании благоприятной погоды, с наступлением которой успешность выгрузки совершенно зависела от количества туркменских лодок.

По прибытии отряда в Чигишляр, отношения наши к туркменам изменились к худшему; не говоря уже об отдаленных племенах, даже ближайшие прибрежные аулы, находившиеся с нами в самых миролюбивых отношениях, старались уклоняться от исполнения требований отряда. Казалось бы, что туркмены, не имеющие возможности зарабатывать себе дневное пропитание, должны были бы радоваться представившемуся случаю продать свой труд; но на самом деле было не так: приходилось предпринимать самые репрессивные меры, чтобы заставить их оказать необходимую с их стороны помощь. В туркменских лодках постоянно ощущался недостаток (туркмены жаловались, что им мало платят за лодки), а между тем нам часто приходилось довольно таки поизрасходовать пороху, чтобы заставить возвратиться ту или другую лодку, которая, при малейшей возможности, старалась скрыться. Непривычно было видеть подобные к нам отношения туркмен.

Когда полковник Маркозов прибыл в Чигишляр, то, как человек, незнакомый с этим краем, в виду предстоящей спешной необходимости в значительном количестве верблюдов, он обращался за советом к начальнику Астрабадской станции, капитану 1-го ранга Петриченко, который, как я уже говорил, обеспечив за собой нравственное влияние над туркменами, изъявил готовность воспользоваться им в настоящем случае, чтобы достать требуемое число верблюдов. Несомненно, что начальник станции имел бы возможность исполнить свое обещание, если бы действия начальника отряда относительно туркмен согласовались с системой, принятой капитаном 1-го ранга Петриченко.