Андрей Поляков - Снег на экваторе

Из опасного приключения восхождение превратилось в увеселительную прогулку. С этой мыслью отправился в путь и я, она постоянно всплывала, когда навстречу попадались микроавтобусы с названиями туристических агентств. Пейзажи за окном также настраивали на благодушный лад: по обе стороны шоссе простирались банановые плантации, по обочинам тянулись вереницы людей с тяжелыми связками плодов.

За время освоения горы появилось больше 30 маршрутов восхождения. Большинство из них по плечу только опытным альпинистам, но шесть годятся и для простых смертных. Мы выбрали самый быстрый и короткий – через селеньице Наро-Мору, известное благодаря самой чистой и ухоженной в стране железнодорожной станции. Оно и немудрено. При двух поездах в неделю у персонала более чем достаточно времени для наведения во вверенном хозяйстве образцового порядка.

Знаменитой станции мы не увидели, так как сразу же проследовали в базовый лагерь, растянувшийся вдоль ручья цепочкой каменных домиков. По берегам теснились заросли, населенные певчими птицами. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, зажигая в воде веселые блики. Мы сели на скамейку. Тихо шелестела листва, навевая спокойствие и дремоту.

Идиллию разрушил пыльный «Ленд Ровер», с недовольным ревом подкативший к административному корпусу. Мотор замолк, дверца откинулась, но из машины никто не выходил. После долгой паузы на землю почти вывалилась женщина средних лет с растрепанными волосами и неестественно красным загаром, больше напоминавшим ожог. Мучительно морщась при каждом шаге, пошатываясь, она прошла в приемную. За ней, с некоторыми интервалом, проковылял краснокожий мужчина.

– Кто это? – оторопело спросил я подошедшего чернокожего парня спортивного вида.

– Туристы из Англии. Вернулись после восхождения, – охотно пояснил тот и представился, – меня зовут Пол. Я ваш проводник.

В следующие полчаса мы были заняты примеркой курток, спальных мешков, ботинок и балаклав – шерстяных чулок с прорезью для лица. Все вещи оказались порядком потрепанными. В пуховиках и спальных мешках не застегивались молнии, в башмаках стельки ни за что не хотели менять полюбившуюся им форму стиральной доски, балаклавам за долгую трудовую жизнь так ни разу и не удалось познакомиться со стиральным порошком или хотя бы с мылом, но делать было нечего. Отдав отобранную экипировку носильщикам, мы залезли в переделанный под автобус высоченный грузовик и выехали за ворота лагеря.

Колымага двигалась неспешно, позволяя пассажирам вдоволь насладиться удивительными для Африки видами. Никаких пальм, манго, авокадо и прочих сизалей. Хвойные леса, низкорослый кустарник, лопухи, репей. В сочетании со свежим ветерком, серым небом и мелким, нудным дождиком получалась натуральная российская средняя полоса. А ведь, судя по придорожной табличке, мы только подбирались к двум с половиной километрам.

Миновав монументальные ворота в национальный парк, охвативший кольцом огромную гору, грузовик углубился в лес. Асфальт кончился, дорога становилась все уже, а колдобины и ямы увеличивались в размерах. Наконец впереди показался узкий мостик, перекинутый через неширокий поток. Дальше двигаться можно было только на своих двоих.

По довольно крутой дороге, некогда проезжей, что следовало из остатков твердого покрытия, мы поднялись к небу еще на несколько сот метров. Повсюду росли высоченные африканские оливы, увешанные длинными гирляндами седого мха, который в простонародье зовут «стариковской бородой». Более привычный нам зеленый мох покрывал короткой щетиной основания стволов и выступавшие из красноватой земли валуны. Рядом от малейшего ветерка отчаянно скрипели непроходимые заросли бамбука.

На обочинах попадались следы копыт и лап. На склонах водятся львы, леопарды, буйволы, зебры, антилопы, дикие свиньи, перечислил Пол. Некоторые забираются на четыре километра, хотя такое происходит нечасто. Наведываются на высокогорье и слоны, о чем свидетельствовал их ни с чем не сравнимый помет. Национальный парк раскинулся на территории свыше 2000 квадратных километров, и в нем можно найти все что угодно, в том числе и эндемичные виды животных и птиц.

Заросли вокруг выглядели девственными и нетронутыми. А как же сообщения о том, что заповедные леса у подножия облюбовали наркодельцы? Оказалось, одно другому не мешает.

– Эти парни не промах, – заверил Пол. – Они выбирают местечко поукромнее и вырубают только часть деревьев. Так трудно заметить делянку с воздуха. Сдают ее бедным жителям окрестных деревень. Тем, кто присматривает за плантацией бханга, разрешают использовать часть площади под собственные посевы.