Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

Когда я познакомилась с Вольфом в 1990 году, он уже в течение примерно шести лет принимал литий для лечения биполярного расстройства. Он иногда уходил в длительные ночные походы с нерегулярным питанием и сном, что нарушало его литиевый график. Я помню, он неустанно двигался в том первом походе через Пеньяс, прямо как большая мышь. На ночлеге в хижине Поко-Сол он с удовольствием выходил на улицу, когда чувствовал необходимость полюбоваться на луну. Арт, Марийка и я были такими уставшими, что едва слышали его стоны. Но трудно было полностью игнорировать бормотание Вольфа, приготовление кофе и его хождение по нашим ногам, когда в темноте хижины он тихо пробирался, спотыкаясь о наши конечности. На рассвете мы упустили возможность увидеть двухметрового ботропса, который ел агути. Мы не смогли быстро подняться, когда слышали крики Вольфа, призывающие выходить на дорогу, куда он отправился с соседом ранним утром. Вольф вернулся в хижину, когда мы уже одевались, пожурил нас за наше опоздание и начал кипятить воду для «утреннего нектара».

Арт Педерсен, Вольф и Марийка Михайлович около Поко-Сол. Февраль 1990 г.

Мы заметили изменение в поведении Вольфа, когда любовались красотой влажного зеленого пейзажа с чашками вкусного кофе в руках. После ночной активности он выглядел гораздо менее оживленным. Он то смеялся, когда изъяснялся в своей любви к Поко-Сол и мечтал о будущем региона, то, свернувшись калачиком на полу в позе эмбриона, причитал по поводу каких-то своих ошибок в прошлом. Он был эксцентричен в своем поведении, и это было и смешно, и тревожно. Его харизматическая энергия была притягательна, но его увлекательные рассказы часто прерывались внезапными вспышками гнева или печали. За его быстро меняющимися эмоциями трудно было угнаться.

В то время я ничего не знала о маниакальной депрессии, но часто сталкивалась с ней позже. Химические дисбалансы и расстройства личности случаются повсеместно в обществе. К счастью, тех из нас, кто страдает депрессией, шизофренией, обсессивно-компульсивным поведением или маниакальными эпизодами, больше не требуется изолировать, как мать Вольфа. Теперь существует множество лекарств и разных методов лечения. Первым шагом на этом длинном, трудном пути излечения является признание поведения как иррационального, или бредового, или самоуничижительного. Помимо этого первого непростого понимания, наряду с соответствующим лечением, безопасную среду обеспечивает поддержка семьи и сообщества. В такой среде пострадавший может сам справляться со своими психологическими препятствиями. Даже и в этой ситуации вы, в конечном счете, находитесь один на один с вашей борьбой, и сила терпения должна исходить изнутри.

В течение большей части своей жизни Вольф жил отдельно от матери. Любовь и ощущение стабильности он получал от своего отца, тети Мэри и сообщества квакеров. Он не понимал состояния своей матери, но всю жизнь он нес груз неопределенности, опасаясь того, что и он может страдать от подобного недуга. До самой середины его жизненного пути у него не было никаких признаков собственной маниакальной депрессии, и его действительно иррациональное поведение стало заметно в 1970-х и начале 1980-х годов. Тогда он был вовлечен в работу по защите леса и занимался администрированием заповедника туманного леса.

Биполярному расстройству обычно сопутствует наличие невероятного количества энергии. Вольфу нравится двигаться, и он постоянно в движении. Однако ему не очень удается заканчивать проекты. Как правило, зная, что он не завершит начатое дело, он не торопится его и начинать, потому-то его дом выглядит недостроенным и по сей день. Работа в лесу, на тропах — когда все время идешь вперед и видишь результат налицо — является отражением приложенных усилий. Такая работа, которой конца и края не видать, идеально подходит для него. Когда Вольф вспоминает жизнь до того, как ему был поставлен диагноз, то говорит, что труднее было окружающим его людям, чем ему самому. Когда я спросила, что помогло ему в трудные времена, я думала, что в ответ услышу что-то о его вере, его семье или его работе, а он ответил без затей: «литий».

«В те времена я не сильно парился, чтобы реагировать на происходящее вокруг меня. Я все делал так, как делал всегда, ничего не меняя, и меня это не беспокоило, в отличие от моей семьи. Мне было все равно, кто и что думал обо мне и о том, что я сделал. Это мое дело, прав я или нет. Так было, когда я думал, что могу рассказывать свои истории, которые я считал смешными, а они никому не были нужны. Мое видение того, что казалось смешным, было явно ошибочным. Я слишком много болтал, порой нес чушь и плохо спал ночами.