Валентин Сидоров - Семь дней в Гималаях [документальная повесть]

Неустанно говорится об одном и том же: что в деле ученичества не стоят на месте. Если кого-то ты сделал для себя живым примером, если кого-то ты выбрал себе Учителем, так будь добр не отставать от него. Отставать от Учителя — значит закрепощаться в суевериях и предрассудках. Чтобы этого не случилось, опять-таки требуется полная и бескорыстная отдача труду, разделяемому с Учителем.

Путь к Учителям вроде бы широко открыт. А встречи с ними редки. Считается, что помимо прочего мешает еще один живучий предрассудок — он развит среди индусов, но не только среди них — стремление видеть Учителя в каком-то сказочном обличье. Начисто забывается мудрая поговорка: «Надо — и муравей гонцом будет».

Вот и получается, что какие-то люди все время мечтают об Учителе, о пути с ним и жизни возле него. А когда тем или иным образом они подходят к тропе, на которой могут встретить Учителя, они начинают отрицать эту тропу, критиковать ее, что-то в ней их не устраивает. И выходит, что им важна была не весть, которая до них дошла, а муравей, что ее принес. Внимание их концентрируется на муравье и на собственном духовном умничанье, которое, по представлениям Махатм, является не чем иным, как духовным убожеством.

Гималайские Гуру считают, что никого нельзя поднять к более высокой ступени. Можно только предоставить каждому все возможности подниматься выше, служа ему живым примером. Но если человек не найдет в самом себе любви, он не поймет и встречи с более высоким существом и будет жаловаться, что ему не подали достаточно любви и внимания, хотя сам стоит возле них и не видит протянутых ему рук. Естественно, он не понимает того, что лишь по неустойчивости и засоренности своего сердца не может увидеть подаваемой любовной помощи. Отсюда — недовольство, нытье, нарекания.

Словом, все в человеке. Готов дух человека, созрел он, говорят Махатмы, готова и новая форма труда и деятельности для него. Все упирается в непреложный закон: готов ученик — готов ему и Учитель.

Мы увлеклись разговором и слишком поздно спохватились, что теряем драгоценные утренние часы, когда на улице относительно прохладно. А еще вчера Нина Степановна обещала мне показать Дели. Делать нечего. Вышли из дому в разгар жары, когда время приблизилось к полудню.

Нина Степановна уверенным движением подозвала скуттер. Этот оригинальный экипаж — продукт изобретательного ума индийцев. Он представляет собой симбиоз мотоцикла и средневекового паланкина с полукруглой крышей. Экипаж менее комфортабелен, чем машина, но зато дает экономию на дорогостоящем бензине. Мы взяли скуттер, прельщенные не столько его дешевизной, сколько экзотичностью, и направились в исторический центр города — к Красному Форту. Крепость из красного песчаника, возведенная в XVII веке, ныне более всего знаменита тем, что здесь в августе сорок седьмого года была провозглашена независимость Индии. В присутствии ликующей многотысячной толпы народа Джавахарлал Неру поднял над цитаделью трехцветный флаг индийской республики с чакрамом (колесом, символизирующим неодолимое движение света) посредине.

Улочка, ведущая к Форту, напоминает торговые ряды. По обеим сторонам — магазины, открытые прилавки с товарами. Пестрые ткани. Изделия из бронзы и сандалового дерева. Антикварные вещи. Драгоценности. Продавцы возгласами и жестами зазывают к себе. Тут же бойко торгуют прохладительными напитками, разливая в металлические стаканы ослепительно белоснежную влагу («сок сахарного тростника», — пояснила Нина Степановна). Мне немедля захотелось его отведать, но она решительно воспротивилась: «Еще, чего доброго, схватите какую-нибудь инфекцию».

Мы не торопясь прошлись по крытым галереям дворца, построенного во времена Великих Моголов. От той эпохи остались бассейны, выложенные мрамором. Правда, фонтаны давно иссякли, но при желании можно вообразить дышащие прохладой голубые струи воды. В мечети мы долго любовались многоцветной мозаикой камней, складывающихся в гармоничные узоры. Потом с высоты галереи снова всматривались в перспективу залитого солнцем города. На улице, стараясь привлечь наше внимание, а вслед за ним и наши пайсы [10] Пайса — мелкая разменная монета. , пели и плясали полуголые чумазые дети. Во дворе Форта прямо на газонах сидели люди, расстелив одеяла, и просто так, на траве. Какая-то семья, сбившись в полукруг, приступала к обеду. В траве мелькали полосатые юркие бурундучки. Людей они (это же Индия!) не боятся и подбегают к самым ногам.