Александр Харитановский - Великаньи забавы

— Но зачем же нам нетипичное? — подняла плечи старшая сотрудница. — Я же говорю, что это введёт людей в заблуждение. А мы — научная организация… Её надо унести, — спокойно сказала она художнику и, наклонясь к нему, что-то прошептала.

Девушка, умоляюще глянув на мужчину, отвернулась к окну. Тот вздохнул, завернул лягушку снова в газету и неохотно направился к двери.

Дня через два-три молодая сотрудница, просматривая местную газету, радостно воскликнула:

— Опять лягушка! Смотрите…

Под заголовком «Удивительная путешественница» сообщалось, что у подножия Никольской сопки, близ городского парка, поймана лягушка… В научно-исследовательском институте доктор биологических наук подтвердил, что это обыкновенная лягушка, и, вероятно, завозная. При этом учёный вспомнил, что несколько лет назад на Камчатку был завезён на корабле даже змей полоз. Лягушка, скорее всего, тоже прибыла на корабле, например с виноградом, который только что появился в магазинах. Самостоятельно переплыть Охотское и Японское моря она не могла. Такие лягушечьи вояжи нигде не описаны.

— Ну вот видите, ещё одна появилась! — торжествующе сказала девушка.

Старшая промолчала и в упор посмотрела на художника-препаратора.

— Вы её ликвидировали?

— Кого? — будто бы не понял тот.

— Ту ля-гуш-ку, — чётко, по слогам выговорила сотрудница. — Я же вас просила!

— Ах, лягушку…

Художника спас телефонный звонок.

— Это из редакции, — послышалось в трубке. — Нам хотелось бы подарить музею лягушку. Приходите, она у нас в отделе информации. И ещё просьба: напишите нам, пожалуйста, о ней.

— Поезжайте и заберите злосчастную, — приказала старшая сотрудница девушке. И развела руками: — Раз уж вокруг неё общественное мнение…

Туман стелился между крутых берегов Чумыша, клубился по сопкам. Но солнце, вырвавшись из его мокрой пелены, победно сияло в безоблачном небе. Андрейка, позавтракав, выбежал на улицу и невольно зажмурил глаза: всё поседело от росы. И ромашка, и живая изгородь из тополей-саженцев. Даже паутина на сарае и та покрылась серебряной пылью. Андрейка взял приготовленные с вечера удочки и приложил ко рту ладони:

— Вит-тя!..

Вспорхнули дремавшие на крыше голуби; в соседнем доме хлопнула дверь. Широкогрудая лобастая дворняжка шаром подкатилась к Андрейке. За ней из калитки выбежал белоголовый мальчик.

— Я сейчас, Андрейка. Ты поел? А то пойдём к нам голубицу с молоком есть — вкусно!.. Не хочешь? Тогда подожди, я быстро, — выпалил он одним духом и исчез.

Пёс, попрыгав возле Андрейки, понёсся обратно, оставляя на росистой траве ярко-зелёную полосу.

Ребята собрались идти на Лопухово озеро. Называлось оно так потому, что летом позарастало бесчисленными лопушистыми листьями кувшинок. Озеро было узкое, глубокое и очень рыбное. В нём водились злые полосатые щуки, тупорылые нельмы и караси-лежебоки. Лучшей же рыбой считался сом. Жирный, важный, стоит он где-нибудь возле коряги и глубокомысленно шевелит усами, того и жди — солидно кашлянет. Всякий парнишка, закинувший в озеро удочку, мечтал, конечно, что клюнет сом, но попадалась обычно глупая мелюзга.

Для рыбалки друзья облюбовали небольшую заводь. Добраться до неё было не просто: по берегу тянулась согора — густая, местами заболоченная тальниковая чаща. Редкие кочки, всё ещё чёрные от весеннего пала, щетинились, как огромные ежи.

Клёв был никудышный. Солнце уже смотрело в спину, а на снизке трепыхалось несколько рыбёшек — кошке на завтрак. На другой стороне, словно дразнясь, разыгрался какой-то щурёнок. Плещется себе, да и только! Такая досада ребят взяла. Андрейка даже кулаком погрозил.

— Вить, я туда сплаваю, а ты здесь смотри, — сказал он другу.

Держа над собой удочку, мальчик осторожно зашёл в воду.

Витьке, разморённому жарой, тоже очень хотелось искупаться. Но кому же тогда за удочками смотреть? Бобке, что ли? Да и где он?

— Бобка, Бобка!

На яру послышалась возня. И сверху свалился пёс — вся морда в земле: мышей ловил. Уставился жёлтыми глазами, навострил уши.

— Служи! — приказал Витька.

Пёс послушно сел на задние лапы.

— Где болтался без спросу?..

Бобка скулил и вытягивал морду, стараясь лизнуть в лицо своего строгого хозяина. А поплавок — ныр-ныр! — и исчез под водой.

«Гав, гав, гав!» — отрывисто тявкнул Бобка. Рыбаку и невдомёк.

— Эх ты, глупый пёс, пустолайка!..

В это время удилище как хлопнет по воде и заходило из стороны в сторону.