Агата Кристи - Расскажи мне, как живешь [litres]

Может, он и прав, так как смотреть особенно не на что.

Мы съедаем плохо приготовленный псевдоевропейский ужин и ложимся спать.

* * *

Вчера мы путешествовали в пределах цивилизации. Сегодня внезапно мы оставляем цивилизацию за спиной. Через час или два нигде не видно никакой зелени. Всюду кругом только коричневая песчаная пустыня. Дороги кажутся запутанными. Иногда, с большими интервалами, мы встречаем грузовики, которые возникают внезапно из ниоткуда.

Очень жарко. Из-за этой жары, и неровной дороги, и скверных пружин такси, и пыли, которую мы глотаем и от которой лицо становится малоподвижным и жестким, – у меня начинается дикая головная боль.

Есть что-то пугающее и в то же время завораживающее в этом огромном мире, лишенном всякой растительности. Это не равнина, вроде пустыни между Дамаском и Багдадом. Здесь, напротив, все время ползешь то вверх, то вниз. Ощущение, как будто ты превратился в песчинку среди песчаных замков, которые строил в детстве на пляже.

А затем, после семи часов жары и монотонной езды и пустынного мира – Пальмира!

В этом, мне думается, и есть очарование Пальмиры – ее стройная, светлая, нежно-теплого оттенка красота фантастически воздвигается посреди горячего песка. Она прелестна и фантастична и невероятна, со всей театральной неправдоподобностью сна. Дворцы и храмы, и разрушенные колонны…

Я никогда не смогла решить, что же я действительно думаю о Пальмире. Для меня она так и осталась чем-то вроде сна, как она предстала передо мной в тот первый раз. Болевшие глаза и голова сделали ее еще более похожей на видение, порожденное лихорадкой. Этого не бывает – это не может быть реальным.

Но внезапно мы среди людей – толпы веселых французских туристов, смеющихся, болтающих, щелкающих камерами. Мы останавливаемся перед красивым зданием – это отель.

Макс торопливо предупреждает меня: «Не обращай внимания на запах. Нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к нему».

И это точно! Отель очарователен внутри, устроен с настоящим вкусом и шармом. Но запах затхлой воды в спальне очень силен.

«Это вполне здоровый запах», – убеждает меня Макс.

А милый пожилой джентльмен, который, как я понимаю, и есть владелец отеля, говорит с большим чувством:

«Mauvaise odeur, oui! Malsain, non!» [31] Дурной запах, да! Нездоровый, нет!

Ну, значит, так и есть! А мне, во всяком случае, все безразлично. Я принимаю аспирин, пью чай и ложусь в постель. Позже, говорю я, я пойду смотреть достопримечательности – а пока мне ничего не надо, кроме темноты и покоя.

В глубине души я несколько встревожена. Неужели я буду плохо переносить путешествие? И это я – которая так всегда любила езду на машине!

Однако через час я просыпаюсь, чувствуя себя совершенно поправившейся и жаждущей увидеть все, что можно увидеть.

Даже Мак в кои-то веки соглашается оторваться от своего дневника.

Мы отправляемся смотреть город и чудесно проводим вторую половину дня.

В самой удаленной от отеля точке мы натыкаемся на группу французов. У них беда. У одной из дам, которая (как они все) в туфлях на высоких каблуках, оторвался каблук. И она стоит перед проблемой – дойти пешком до отеля невозможно. Оказывается, они приехали сюда на такси, а теперь оно сломалось. Мы окидываем это такси взглядом. Похоже, что в этой стране существует только один тип такси. Это транспортное средство неотличимо от нашего – та же разваливающаяся обивка, то же общее впечатление, что все связано веревочками. Шофер – высокий худой сириец, с унылым видом ковыряется в моторе.

Он качает головой. Французы все объясняют. Они прибыли вчера самолетом и завтра так же отправятся отсюда. Это такси они наняли на сегодняшний вечер в отеле, а теперь оно сломалось. Что делать бедной Madame? «Impossible de marcher, n`est ce pas, avec un soulier seulement [32] Невозможно идти, не так ли, в одной только туфле. ».

Мы рассыпаемся в выражениях соболезнования, и Макс галантно предлагает наше такси. Он вернется в отель и приведет его сюда. Оно может сделать два рейса и забрать нас всех.

Предложение принимается с признательностью и глубокой благодарностью, и Макс отправляется.

Я братаюсь с французскими дамами, а Мак укрывается за непроницаемой стеной сдержанности. Он выдает голые «Oui» или «Non [33] Да или нет. » в ответ на любые попытки завязать беседу, и вскоре его милосердно оставляют в покое. Французские дамы проявляют очаровательный интерес к нашей поездке.

«Ah, Madame, vous faite le camping? [34] Ах! Мадам, вы совершаете туристический поход? »