Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Наши охотники вскоре нашли след кенгуру. Поскольку необходимо было молчать, они общались друг с другом красноречивым языком жестов на расстоянии в несколько сотен метров. Вскоре они пропали из виду, а через час вернулись, неся на плечах по кенгуру. Одного они решили приготовить немедленно. Разжигая огонь с помощью вумеры так, как это делал Чарли, они подбрасывали в него ветки. Вырезав часть внутренностей, осторожно, стремясь не проколоть желчный пузырь, они кинули тушку кенгуру вместе с кожей в пламя. Когда огонь разгорелся, они положили на тушу угли и отправились спать в тени дерева. Через полчаса сочный и нежный кенгуру был готов.

Так вальбири показали нам, как они, благодаря умениям и знаниям, приобретенным в силу необходимости и передаваемым из поколения в поколения, выживают в месте, которое убивает многих представителей других рас, которые не знают эту землю так, как они. Сейчас, в Юендуму, они учились другим навыкам. Мужчин на станции готовят в скотоводы и показывают им, как ухаживать за скотом, привязывать его, клеймить, собирать и возвращать отбившихся от стада. Бригады работают над возведением заборов вдоль пустыни, чтобы скот не разбредался по ней. Особенно умелые уже ушли работать скотоводами на ближайшие скотоводческие станции, но они все равно регулярно возвращаются к своему народу в Юендуму. Женщин учат шить одежду, стирать и готовить. Там много лет работает баптистский миссионер. Два школьных учителя каждый день проводят уроки для детей, а дважды в неделю собирается совет старейшин, чтобы обсудить работу и успехи станции. Когда я присутствовал на одном из них, они говорили о местоположении нового блока домов, который правительство должно было построить для них в ближайшее время, и разгорелся длительный спор о том, кто должен первым их занять. Управляющий слушал очень терпеливо. Рядом с ним, выступая в качестве переводчика, сидел мальчик вальбири, который, оставшись в детстве сиротой, воспитывался миссионером и прекрасно говорил по-английски.

Он выглядел нервным, и у него были на то причины. Обязанности, которые взвалили на его плечи, а также напряжение и давление, которым он подвергался, были огромными. С одной стороны, приемные родители и остальная часть белой общины ждали, что он будет вести себя в соответствии с христианскими моральными представлениями и обычаями. Однако он никогда не чувствовал себя по-настоящему свободно на собрании белых, никогда не забывая, что принадлежит к совершенно другой расе. С другой стороны, его кровные родичи, старые суровые воины, и его сверстники, прошедшие суровую школу в пустыне, знали, что он не обладает навыками настоящего мужчины вальбири, поскольку он не прошел обряд инициации. На его теле не было ритуальных шрамов. Совсем недавно разразился кризис. Управляющий, который хотел услышать возражения старейшин, попросил паренька переводить. Старейшины запротестовали. Они обсуждали вопросы, которые не могли быть раскрыты человеку, не прошедшему инициации. Был найден компромисс. На ногте большого пальца у мальчика выцарапали ритуальный символ. Но это была неполная инициация, и сомнительно, что она решила проблему. Я не завидовал мальчику.

Однажды мы заметили группу людей, сидящих на некотором расстоянии от лагеря. Я подошел к ним и остановился на расстоянии в сто метров. Большинство из них были скотоводы в длинных штанах и широкополых шляпах, но среди них я узнал Чарли Джагамару. Он поманил меня, приглашая подойти. Мужчины раскрашивали деревянные щиты тотемическим рисунком. «Зачем они их раскрашивают?» — спросил я Чарли.

«Скоро будут метить мальчиков», — сказал Чарли.

«Когда они это сделают?»

«Не знаю, — ответил он. — Это меня не касается. Я здесь больше не командую. С завтрашнего дня занимаюсь делами. Если хочешь прийти, приходи. Я тебе покажу».

Чарли сдержал слово, и на следующий день он привел нас в другое место в глуши, где в тени дерева сидела дюжина мужчин. Большинство из них были старейшинами. Некоторые из них были голыми, не считая набедренных повязок. Там царила веселая атмосфера, мужчины смеялись и шутили. Потом один из них начал петь, а другой ударил бумерангами друг о друга, отбивая ритм. Они начали мазать себя красной охрой, смешанной с жиром кенгуру.

Потом они начали украшать другого мужчину. Он должен был стать главным актером на церемонии. Один помощник сооружал у него на голове убор — грибовидную шляпу из травы, обмотанной длинной волосяной веревкой. Во время работы он пронзительно кричал, размахивая передо ртом рукой с расставленными пальцами, так что звук становился высоким, пронизывающим и вибрирующим. Помощники набирали из ржавых банок пригоршни мягких пушистых семян белого и красновато-черного цвета и приклеивали их к телу актера. Постепенно на его спине сформировался закрученный красно-коричневый тотемический рисунок на белом фоне. Он превращался в змея. Пока его украшали, мужчина-змей тряс плечами и подергивался, как будто по его телу пробегала дрожь. Пух был приклеен к его груди и спине, к его головному убору и постепенно ко всему его лицу, так что его черты стали незаметны за аморфной маской, которая полностью закрывала его нос и рот.