Клод Фаррер: Прогулка по Дальнему Востоку

Город велик, улицы длинны, но все это быстро остается позади, и вот мы уже среди полей. Три-четыре километра мчимся мы по самой обыденной дороге, среди возделанных нив и садов и, наконец, выезжаем на единственную в мире дорогу, проложенную за шесть столетий до нашего времени, для траурных процессий императоров. Сжатая между двумя откосами, образующими подобие стен, она узка; ее ни с чем не сравнимая прелесть в тех гигантских деревьях, что тянутся в два ряда по обеим ее сторонам. То криптомерии (японские кедры), весьма похожие по размерам и структуре на исполинские калифорнийские «веллингтонии»!

Их печальная зелень образует подобие свода над нашей головой. Если поднять голову, то видно, как в беспредельную вышину идут гигантские стволы, подобные стройным колоннам; идут так тесно, что образуют как бы двойные или тройные пилястры неведомого храма. В их тени прохладно и сыро, и свет принимает зеленовато-матовый оттенок.

Невольно охватывает чувство подавленности и грандиозности, столь редкое в Японии, и взор с беспокойством устремляется вперед, туда, где в зеленоватом полумраке теряется дорога… Кажется, что ей нет конца и что так она будет развертываться в течение многих, многих часов…

Так оно и будет в действительности, — мы увидим Никко в самом конце этого необычайного туннеля. Туннель закончится красным лакированным мостом на серых гранитных устоях. Этот мост предназначен исключительно для траурных императорских кортежей, через него проходят только, покинув это жалкое земное существование, только для того, чтобы уснуть навсегда в горделивых могилах из чистого золота.

Там, за мостом, возвышается гора, покрытая кедрами, под тенью которых дремлют мавзолеи и поражающие роскошью храмы…

Я позволю себе привести описание самого пышного из всех десяти храмов Святой Горы… Пусть это снова сделает Лоти, потому что только он и Редьярд Киплинг поняли, как никто, сказочный Дальний Восток…

Проникнем теперь за третью стену, которая крыта золотистым лаком и покоится на бронзовом основании. Она вся состоит из отдельных панно, горельефов, на которых изображены все животные и птицы, все цветы и листья, когда-либо виданные на земле…

Перед воротами мы останавливаемся, буквально ошеломленные, — все чудеса, что мы видели, ничто по сравнению с этим. Исполинские двери покрыты тончайшей резьбой; замки и скобы чистого золота выполнены с неповторимым вкусом и изысканностью. Эти ворота охраняются не так, как ворота обычных храмов: вместо двух колоссов ужасного вида по бокам — два бога человеческого облика, с морщинами на старческих лицах, с кожей трупного цвета, с улыбкой спокойной и неуверенной в одно и то же время. Они сидят в нишах, наполненных ветвями роз и пионов из перламутра и слоновой кости.

Бронзовую крышу этих ворот не в состоянии описать перо человека, равно как и кисть художника бессильна ее передать. Ее поддерживает целая армия «небесных собак», драконов и химер, которые теснятся одни над другими в шесть рядов, рогатые, ужасные, злые, — золотой кошмар, застывший здесь в безумном устремлении… Их пасти разверсты, они смотрят вниз на того, кто осмелится проникнуть сюда…

Но проедем бесстрашно под ними… Перед нами двор и в глубине его роскошный храм, называемый «Дворцом восточного сиянья».

Здесь пусто, нет даже кедров, — двор свободен… Кажется, что строитель желал дать отдых глазам и чувствам перед последним чудом-святилищем.

Внезапно наши шаги, до сих пор беззвучные, начинают звучать отчетливо и звонко; мы ступаем по круглым черным камешкам, которые издают под ногами странный и мрачный шум (вероятно, это требование этикета, так как перед всеми храмами вы находите те же камешки. Надо думать, что таким образом дают знать богам о приближении кого-нибудь к храму).

Пустынное и мрачное место! Двор, усыпанный черным, окруженный золотыми стенами… не золото ли, о коем упоминается в Апокалипсисе?

Тем более, что все апокалиптические звери сошлись на крыше храма, что сияет теперь перед нами. Его фасад и портик напоминают то, что мы уже видели, но еще богаче, еще изысканнее, еще необычайней в орнаменте и линиях.

Храму триста лет. Его поддерживают столь тщательно, что даже позолота нигде не потускнела и, тем не менее, нечто в его общем облике дает почувствовать века, которые прошли над ним. Какими варварами должны казаться народу, который воздвигал памятники из слоновой кости, золота и лакированного дерева, мы с нашими памятниками из серого камня!