Клод Фаррер: Прогулка по Дальнему Востоку

Он находился в тайных сношениях со своим старшим братом Иоритомо, который подготовлял втихомолку восстание в провинции, — месте своего изгнания.

Прошла годы; двенадцать, а может и тринадцать лет… Иошицне бежал из монастыря, чтобы соединиться с братом. Однажды, в пути, ему пришлось переправиться через реку. На реке был мост, но мост этот охранял знаменитый разбойник по имени Беньоки. То был великан «с двумя саблями», останавливавший и грабивший путешественников… Иошицне, однако, не испугался нимало, и когда разбойник с двумя саблями вздумал его остановить, он сразился с ним, но действовал только кончиком своего веера… Этого оказалось вполне достаточно, — герой Иошицне победил, обезоружил и сделал рабом гиганта Беньоки; и Беньоки с того момента стал сопровождать повсюду своего победителя. Он оставался при нем до самой смерти и был ему самым верным «керай» — оруженосцем.

Итак — Иошицне соединился с Иоритомо. Они собрали жалкие остатки Минамотов и во главе их подняли знамя восстания.

Битвы начались еще при жизни Киомори; и, умирая, старый диктатор просил, чтобы над гробом его не молились и не совершали похоронных обрядов, но чтобы положили на крышку голову его врага Иоритомо.

Но положить голову Иоритомо на этот гроб не пришлось! То он, напротив, положил на бесчисленные гроба головы всех своих противников! Киомори прощал иногда, но Иоритомо не ведал прощенья!

Не успел Киомори умереть, как Иоритомо стал уже во главе могучей армии, и выигрывал сражение за сражением — главным образом с помощью своего брата Иошицне, — ниппонского Баярда, победителя гигантов. Подвиги Иошицне насчитываются тысячами, — форсирования горных проходов, взятие замков, разрушенные города, уничтоженные армии, — все это для него было забавой!

В конце концов Минамоты одержали верх и начали теснить противника из Токио до самой южной части острова Ниппона, до берегов пролива Симоносеки (пролив Симоносеки отделяет остров Киу-Сиу от Ниппона; в японской истории он сыграл значительную роль).

Здесь разыгралось бесчисленное множество битв. Я расскажу об одной, самой кровопролитной. Ее называют битвой при Дан-но-ура, — по имени небольшой бухточки, выходящей прямо в пролив.

Преследуемые Минамотами Таиры вынуждены были искать спасения на своих кораблях. Кораблей было около пятисот. Минамоты бросились за ними в погоню с флотом в семьсот парусов. Завязалось жестокое морское сражение, не хуже Акциума или Лепанто. Иошицне показал чудеса храбрости. Однако, один из его противников, Таир по имени Иорицне (оба имени близки по созвучью), напал на него с такой яростью, что Иошицне в первый раз в жизни должен был искать спасения в бегстве и прыгнуть, как говорит предание, через семь кораблей, стоявших борт о борт.

В конечном итоге Таиры были разбиты. С ними вместе на одном из судов находился император, тот самый пасынок Киомори, о котором была уже речь. Этот семилетний император, видя плачевный исход сражения, бросился в море, не колеблясь ни минуты, а его двор последовал за ним. Все погибли.

В довершение несчастья, император похоронил вместе с собой в пучине священную саблю, которую некогда нашел в хвосте дракона один из его предков. Так и покоится она до сих пор в глубине вод пролива, вместе с остальными знаками священной власти, унаследованной от самой Аматерас, — с волшебным зеркалом и символическим бобом, бобом мифологической философии Кореи.

Покончив с Таирами, грозный Иоритомо забрал всю власть в свои руки и положил начало шогунату, то есть абсолютной власти правителя дворца, власти наследственной, соединенной, кроме того, с высшим командованием всеми военными силами Японии. Мир, последовавший за этим, длился не слишком долго, — всего одиннадцать лет. Как только умер Иоритомо, все его дело рухнуло, как рухнуло в свое время дело Киомори, едва он закрыл глаза; снова настало время анархии. Но шогунат удержался, и уничтожен был лишь на семьсот лет позже.

Эти гражданские войны Японии XII века близко напоминают все феодальные войны Европы. А XII век в Японии может быть сравниваем с нашими XIV, XV и XVI.

В XII веке власть микадо уничтожена окончательно. Когда в то же приблизительно время, около 1248-го года, китайские татары, манчжуры, вторглись в Японию под предводительством Кубилай-хана, того самого, о котором упоминает Марко Поло, одни лишь шогуны оказали им сопротивление и тем спасли родину. У микадо не осталось и призрака власти.