Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Никогда не забуду случай, произошедший с моим другом монахом-чиновником Вандю-ла. Однажды мы вместе отправились в единственный в Лхасе китайский ресторан и увидели, что по двору там бегает гусь, которому явно в скором времени предстоит оказаться в кастрюле. Вдруг Вандю-ла вытащил крупную банкноту, купил у китайца гуся и отправил слугу с птицей домой. Еще долго этот гусь вперевалку расхаживал по дому моего друга и спокойно дожил до глубокой старости.

Типичным примером трепетного отношения ко всему живому был указ прекратить все строительные работы в стране на время трехлетней медитации Далай-ламы. По всей стране были разосланы гонцы, до последней крестьянской фермы во всех уголках Тибета люди должны были подчиниться этому распоряжению. Ведь при проведении земляных работ при всем желании невозможно предотвратить убийство червей и насекомых. Позже, сам руководя земляными работами, я собственными глазами видел, что работники то и дело бросали инструмент и из каждой лопаты земли выковыривали все живое, чтобы спасти этих существ.

Из такого отношения к жизни логичным образом вытекает то, что в Тибете нет смертной казни. Убийство считается самым отвратительным преступлением, какое только можно себе представить, но убийц только бьют плетьми и заковывают им ноги в колодки. Эти жуткие порки, в общем-то, куда менее гуманны, чем наша смертная казнь, потому что часто люди не выносят такого наказания и умирают в страшных муках – но зато не нарушаются религиозные постулаты. Закованные в колодки преступники либо оканчивают свои дни в государственной тюрьме в Шо, либо направляются под надзор районного губернатора. Один такой пример мы видели собственными глазами. И тогда судьба убийцы не показалась нам такой уж печальной: да, он всю жизнь вынужден ходить в колодках и не получает от государства никакого содержания, но ведь находится достаточно добрых людей, которые по религиозным убеждениям готовы покормить такого человека – опять же, чтобы спасти ему жизнь. Участь тех преступников, которые отбывают наказание в тюрьме, гораздо тяжелее. Им дозволяется покидать это место только в День рождения, просветления и ухода в нирвану Будды, когда они, скованные попарно, могут просить милостыню на Линкоре.

Воровство и другие преступления тоже наказываются публичной поркой. Преступнику на шею вешают дощечку с описанием того, что он совершил, и несколько дней он проводит у некоего подобия позорного столба. Но и туда приходят сердобольные люди с едой и питьем для несчастных.

Когда удается поймать грабителей или разбойников, они предстают перед судом. В качестве наказания за преступления чаще всего им отрубают кисти или стопы. Я пришел в ужас, узнав, как обрабатывают нанесенные таким образом раны: культю опускают в кипящее масло! Но и тяжкое наказание не способно отвратить таких людей от преступлений. Один губернатор рассказывал мне о разбойниках, которые с наглыми жестами сами протягивали руки для отсечения, а через пару недель снова взялись за прежнее. Он тоже удивлялся такой дерзости. Впрочем, надо сказать, что в Лхасе, Священном городе, такие зверские наказания уже давно не практикуются.

За политические преступления в Тибете тоже наказывают очень сурово. До сих пор рассказывают о том, как обошлись с монахами монастыря Тэнгьелин, которые сорок лет назад пытались заключить договор с китайцами. Этот монастырь был стерт с лица земли, а имена монахов-предателей покрыты позором.

Профессиональных судей в Тибете нет. Расследование каждого отдельного случая поручается двум-трем знатным людям. Конечно, такая система приводит к коррупции: только редкие представители аристократии славятся неподкупной справедливостью. Взятки совершенно открыто признаются хорошим источником дохода в феодальной системе, так что даже случается, что право разбирать споры передается тому или иному лицу именно в качестве приработка. Если кто-то считает приговор несправедливым, он может воспользоваться замечательной возможностью: передать свое прошение лично Далай-ламе в паланкин во время одной из праздничных процессий. Такого человека тут же наказывают за нарушение церемониала, но если Далай-лама сочтет, что правда на стороне просителя, то его сразу же помилуют. А в случае если проситель все же окажется не прав, наказание его удваивается, чтобы покарать за дерзость.

В самой Лхасе – за исключением двадцати одного дня, когда во время новогодних торжеств городом управляют монахи, – функции суда исполняет городской магистрат. Ответственность за судопроизводство возложена на двух светских чиновников, которые постоянно заняты по горло, потому что вместе со множеством паломников в город приходит и множество всякого сброда.