Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Помимо фетровых шляп, среди тибетцев очень популярны зонты. Их тут можно увидеть разных размеров, цветов и качества. Используют их в основном для защиты от солнца. Особенно любимы они среди монахов, которым полагается брить головы и ходить практически всегда, за исключением торжественных церемоний, с непокрытой головой.

Ошеломленные обилием ярких впечатлений и шумом города, от которого мы за последние годы совершенно отвыкли, мы направились домой. Там нас ждал секретарь представительства Великобритании. Он был дружен с Танме и явился отнюдь не с официальным визитом. Секретарь признался, что много слышал о нас, и очень хотел подробно узнать о совершенном нами путешествии и пережитых приключениях. Сам он работал когда-то торговым представителем своей страны в Гартоке и довольно хорошо знал места, через которые мы прошли. Нас порадовало такое знакомство. Нам ведь так хотелось послать весточку на родину! А то нас наверняка давно считали без вести пропавшими. Только у британского представительства была прямая связь с остальным миром: Тибет ведь не входит во Всемирный почтовый союз и поэтому почтовое сообщение с другими странами несколько затруднено.

Гость посоветовал нам лично обратиться с просьбой в представительство, и на следующий день мы отправились в это учреждение. Месторасположение его мы выяснили, когда входили в Лхасу: оно было чуть за пределами города, в сквере.

Слуги в красных ливреях сперва провели нас в сад, где совершал утреннюю прогулку радист Реджинальд Фокс. Он уже много лет жил в Лхасе и был женат на тибетской красавице, которая родила ему четверых обворожительных детей со светлыми волосами и темными миндалевидными глазами. Двое старших учились в интернате в Индии.

У Фокса, единственного в городе, был надежный мотор, и, помимо работы в британском представительстве, этот человек занимался зарядкой всех радиобатарей в Лхасе. Кроме того, он мог напрямую связываться с Индией по радиосвязи, и его ценили как очень надежного человека.

Слуги доложили о нашем приходе и провели нас на второй этаж здания. На залитой солнцем веранде стоял накрытый для завтрака стол. Сколько лет прошло с тех пор, как мы в последний раз сидели в креслах? Мы глаз не могли отвести от скатерти, ваз с цветами, книг – всей этой со вкусом, по-европейски обставленной комнаты. Нам казалось, будто мы вдруг очутились на родине. Хозяин дома вполне понимал наши чувства. Он с улыбкой следил за нами, за тем, с каким удовольствием мы разглядываем книги, и любезно предложил нам пользоваться своей библиотекой. Мы начали беседовать. Фокс тактично избегал вопроса, который больше всего беспокоил нас в глубине души: считаемся ли мы все еще военнопленными? Наконец мы прямо спросили, остаются ли наши товарищи до сих пор за колючей проволокой. Фокс не располагал такой информацией, но обещал навести справки в Индии. Затем он заговорил о нашем положении. Как выяснилось, Фокс в подробностях знал о нашем побеге. Он дал понять, что слышал от тибетского правительства, что мы скоро отправимся обратно в Индию. Нас такая перспектива не особенно радовала, и он поинтересовался, не хотим ли мы работать в Сиккиме. Там у него были хорошие связи, и он собирался ехать туда через несколько дней. Мы честно признались, что предпочли бы остаться в Тибете. Но если это окажется невозможным, мы с радостью воспользуемся его предложением.

Важный разговор о нашей дальнейшей судьбе отнюдь не портил нам аппетит. Завтрак показался нам вкусным как никогда, и очень скоро все чайники, кофейники, тарелочки и корзинки опустели. Не обидели ли мы хозяина своей бесцеремонностью? Но он только, посмеиваясь, приказал слугам подать еще кушаний. Тут наш разговор коснулся личных тем. Наконец мы изложили свою просьбу: отправить письмо на родину. Британский посланник пообещал нам содействовать в отправке корреспонденции через Красный Крест. Позже у нас появилась возможность время от времени посылать письма через представительство Великобритании. Но чаще нам приходилось пользоваться сложной системой тибетской почты. Письма мы запаковывали в два конверта, приклеивали тибетские марки и отправляли на границу человеку, который снимал там первый конверт, наклеивал индийские марки и посылал письмо дальше. При удачном стечении обстоятельств письма из Европы доходили до нас за две недели, а из Америки – за двадцать дней. В Тибете корреспонденцию доставляют бегуны, сменяющиеся каждые шесть с половиной километров. На всех важнейших направлениях имеются маленькие почтовые станции. У каждого почтальона есть копье с бубенцами, которое обозначает принадлежность к этой профессии. Копье в случае необходимости используют в качестве оружия, а звоном бубенчиков отпугивают диких зверей в темноте. Марки существуют пяти разных видов, их печатают на монетном дворе и продают в почтовых отделениях.