Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

В такое время самое лучшее – отправиться в горы. К сожалению, местные жители не знакомы с такой формой досуга. Ни одному тибетцу никогда не придет в голову лезть в горы для удовольствия. Близлежащие вершины, высотой в среднем около 5600 метров, в определенные дни для отправления культа посещали монахи. Знать часто посылала с ними своих слуг, потому что этого достаточно, чтобы умилостивить божеств и воскурить в знак почтения благовония. Наверху под порывами ветра читают молитвы и ставят новые флаги – вороны уже начеку, ждут, когда можно будет накинуться на принесенную в жертву цампу . Участники таких восхождений всегда были очень рады, когда через два-три дня снова возвращались в город.

Мы с Ауфшнайтером с большим удовольствием побывали на всех окрестных вершинах. Нас они привлекали не технической сложностью восхождения – подниматься на них было относительно просто, – а потрясающими видами, которые с них открывались. С южной стороны от Гималаев высился семитысячник Ньенчентанлха, гряду которого мы преодолели в прошлом году по пути в Лхасу.

Из города никаких ледников видно не было. Представление, что в Тибете всюду снег и лед, все-таки преувеличение. Мы с большим удовольствием занялись бы катанием на лыжах, но даже если бы мы снова смастерили инвентарь, все равно пришлось бы отъезжать довольно далеко от столицы и брать с собой лошадей, шатры и слуг – ведь заниматься спортом в ненаселенных районах не так-то просто.

Поэтому мы ограничились восхождениями. Экипировка у нас была далеко не самая профессиональная: армейские ботинки и одежда, поступавшие из избыточных запасов американской армии. Но для наших целей этого было достаточно. Тибетцы страшно удивлялись тому, с какой скоростью мы совершали восхождения. Друзья меня даже один раз попросили зажечь огонь наверху, чтобы его можно было увидеть с крыш домов в Лхасе. Иначе никто не поверил бы, что мы действительно достигли вершины. На восхождение, которое слуги совершали за два-три дня, у нас с Ауфшнайтером уходил всего день. В конце концов мне удалось уговорить совершить с нами такую прогулку своего друга Вандю-ла, который был очень вынослив в плане ходьбы. Позже к нам стали присоединяться и другие. Все были поражены красотой открывающихся сверху видов и попадавшихся по дороге горных цветов.

Горы здесь назывались по именам божеств. Мы удивлялись изобретательности тибетцев, которые выдумали разные, но неизменно связанные с божествами названия для тысяч пиков. Хотя, конечно, в основном это местные обозначения, и бывает, что с северной стороны местные жители называют гору совсем иначе, чем их соседи с южной.

Больше всего мне нравилось ходить к небольшому горному озеру, до которого можно было добраться из Лхасы за день. В первый раз я поднялся к нему, когда в сезон дождей в городе боялись его разлива и схода вод. Древняя легенда гласит, что это озеро соединено подземными реками с главным храмом столицы. Поэтому каждый год правительство посылало монахов в горы умиротворять озерных духов молитвами и дарами. Часто к этому озеру ходили и паломники, они бросали в него монеты и кольца. На берегах стоит несколько каменных домиков для путников, в которых и я сам не раз располагался на ночлег. Озеро, на мой взгляд, не представляло никакой опасности. Даже если бы оно вышло из берегов, это бы не нанесло никакого вреда городу. Место было тихое, идиллическое. Мимо спокойно проходили то дикие овцы, то газели, пробегали сурки и лисы, в синеве неба кружил ястреб-бородач. Животные здесь не боятся людей, ведь никто не осмеливается охотиться в окрестностях Священного города. А растительность вокруг озера была такая, что привела бы в восторг любого ботаника. По берегам росли неописуемой красоты желтые и синие маки – такие встречаются только в Тибете, а в Европе на них можно полюбоваться исключительно в лондонском ботаническом саду.

Наши маленькие экспедиции не могли утолить мою жажду заниматься спортом, и я часто размышлял, что бы еще такое предпринять. В итоге я задумал сделать теннисный корт. Мне удалось заинтересовать этой идеей некоторое количество людей, я завел списки членов клуба и стал собирать взносы, чтобы получить необходимые средства. Список в итоге получился очень внушительный и интернациональный: в нем значились индийцы, китайцы, сиккимцы, непальцы и, конечно, немало молодых знатных лхасцев. Поначалу они колебались, памятуя о правительственном запрете на футбол, но я успокоил их, указывая на то, что теннис не привлекает большого количества зрителей, не может вызвать никаких конфликтов и поэтому не должен показаться церкви опасным. Кроме того, один теннисный корт в городе уже существовал – при представительстве Великобритании, что нас, конечно, очень морально поддерживало.