Константин Стогний - Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха

– Непал, – мечтательно произнёс Крыжановский, – какие там чатамари!

– Япония, – в тон ему поддакнул Виктор, – какие там харакири!

Друзья засмеялись. Им принесли отличнейших королевских креветок в кисло-сладком соусе, пару порций телятины с овощами и саке в керамическом кувшине.

– За встречу, Витя-сан? – весело сказал одессит, наливая пьянящий японский напиток в фарфоровые отёко – широкие и почти плоские, как блюдце, пиалы.

Виктор любил этого парня. С ним было легко и приятно. Он не увлекался политикой и никогда не нудил «о судьбах родины». Он просто жил, наслаждался этой жизнью, а его прекрасный ресторан вот уже пятнадцать лет радовал посетителей.

Сергей исколесил всю Азию вдоль и поперёк, и за это Лавров уважал и ценил его ещё больше. Он многое знал о Непале как турист, а как человек общительный заимел там немало полезных контактов. Виктор бойко записывал в блокнот «адреса, пароли, явки», пока Крыжановский нараспев рассказывал и вспоминал, вспоминал и рассказывал.

– …И обязательно скажи им за Лисаневича. Непальцы это любят, – подытожил свой рассказ Сергей.

– О ком?

– Так, ты меня удивляешь, старичок, – ухмыльнулся бизнесмен, – такая умная голова и не знает, кто такой Лисаневич? Это ж тебе не дядя Зяма, шо взвешивает отдыхающих на Ланжероне, это – Борис Лисаневич!

Виктор хорошо знал маленькую слабость одесситов: они как никто любят свой город и как никто умеют гордиться своими знаменитыми земляками.

– поётся в одной из уличных одесских песен.

Гордость порождает страсть к преувеличению, и объект любви часто обрастает легендами, поэтому Виктор сначала не очень серьёзно отнесся к рассказам друга о белоэмигранте, рестораторе и артисте балета Борисе Николаевиче Лисаневиче. До этого он никогда о нём не слышал. А ведь это именно Борис Лисаневич открыл всему остальному миру Королевство Непал и его столицу Катманду.

Всё произошло неожиданно для самого Бориса. Ещё в середине XX века попасть в Непал было так же трудно, как сейчас в Королевство Бутан: всё из-за невразумительных формальностей и сложностей в получении виз. Лисаневич, тогда уже британский подданный, прибыл в Катманду с семьёй по личному приглашению короля Непала. Как человек, не лишенный творческого вкуса, Лисаневич был поражён страной снежных пиков и пагод, тигров и роз, дворцов и богов. А как истинный одессит, человек практичный и предприимчивый, он сразу оценил прекрасные перспективы Непала как туристического рая.

– Зачем иностранным туристам Непал? – недоумевал король в личной беседе с Борисом Лисаневичем.

– Что будут делать туристы в Гималаях, где нет телефонов, небоскребов и музеев? На уличных помойках пасутся коровы, а переночевать здесь можно разве что в лачуге за одну индийскую рупию… – точно так же не верил в радужные перспективы премьер-министр Непала.

– У нас говорят, бедность – не порок, – спокойно отвечал Борис Николаевич своим высокопоставленным собеседникам, – а нищета при определенных условиях становится экзотикой, которая приносит хороший доход.

Побеждает тот, кто убеждает. Лисаневич уговорил короля предоставить часть его дворца под отель европейского уровня. Борис так и назвал его: «Royal Hotel». К тому же были сделаны некоторые послабления в оформлении виз. И гости не заставили себя долго ждать. К тому времени альпинисты-первопроходцы этих мест уже привлекли внимание мировой общественности к снежно-ледовым массивам Аннапурны, Дхаулагири и Эвереста. Первых европейских туристов встречал сам непальский король. Это было торжественно и незабываемо, а мировые печатные издания пестрели заголовками: «Непал открыт!», «С неприступностью Гималаев покончено!», «Таинственный монарх открывает свой волшебный Сезам!».

Дело было сделано, любопытные гости потянулись в Непал со всех концов света. А непальский король Махендра, убедившись, что туристы заинтересовались его страной, скупают сувениры и произведения искусства, дают работу проводникам и переводчикам, распорядился выдавать визы всем желающим.

Лисаневич же строго следил за тем, чтобы персонал «Royal Hotel» соблюдал правила гигиены и был одет подобающим для «королевской гостиницы» образом. Расчёт был точным. Нищета и скудный харч местных жителей превратились в экзотику, которая стала приносить деньги не только государству, но и простым гражданам. Порой непальцам даже приходилось искусственно создавать видимость «дикой» страны и прятать от глаз туристов «Кока-колу» и импортные консервы и напоказ есть то, что они ели до «эры Лисаневича» – смесь из чечевицы, бобов, картофеля и гороха, при этом охотно позируя гостям за деньги и продавая им экзотические блюда. Для баланса же между экзотикой и привычным для европейцев комфортом Лисаневич лично привёз в Непал и научил культивировать неизвестные здесь доселе продукты: шпинат, морковь, клубнику.