Ольга Хлудова - Волны над нами

Я засыпала под какую-то самбу с твердым намерением дать завтра же работу местному уголовному розыску. Оставался нерешенным только один вопрос: утопить или столкнуть в пропасть владельца радиоприемника. Под эти сладкие мечты я заснула.

Меня мучили подводные кошмары. То я плыву над оврагами и вдруг начинаю падать вниз. То нырнула в темную воду и у меня не хватает воздуха, чтобы всплыть на поверхность. Задыхаясь, удерживаю дыхание, чтобы не захлебнуться, и… просыпаюсь от удушья. Оказалось, что я лежу носом в подушку и обеими руками прижимаю ее к лицу. В палатке было невыносимо душно и жарко. Я выползла наружу под лунный свет. В саду оказалось немного прохладнее. Ни один лист не шевелился на вершинах деревьев, облитых серебряным сиянием. Тишина и покой лежали в долине. Длинная и быстрая тень метнулась под столом, зазвенела кастрюля. Это Тузик, щенок из соседнего коттеджа, рыщет в поисках добычи у палаток приезжих. Ночью он немного дичает; когда я бросила ему корку, он с визгом увернулся от подачки и скрылся в кустах. Я снова окунулась в духоту палатки и заснула тяжелым сном.

Проснулись мы довольно поздно, когда солнце уже стояло над Карагачем. Полог был, разумеется, оборван и висел фестонами. Кто из нас это сделал, неизвестно. Я склонна думать, что длинные ноги Николая имеют к этому некоторое отношение. Он думает иначе. Но, как бы там ни было, мы опять искусаны москитами. У меня под глазом набухает здоровенная шишка, особенно же пострадали руки и ноги. Я в кровь изодрала себе кожу, прежде чем догадалась сбегать к врачу в санаторий. Небольшая баночка анестезирующей мази быстро вернула нам отличное настроение. Москиты и волдыри от укусов надолго стали неотъемлемой частью нашей жизни в саду, но мы их уже не замечали.

Было позднее утро, когда мы отправились к Кузьмичову камню. Гремящие ведра с пинцетами и банками и прочие обязательные предметы снаряжения несколько затрудняли путь.

Сначала мы миновали галечный пляж, потом по едва видной тропинке пошли вдоль уреза воды — границы воды и суши.

Первые камни появились за глубокой и узкой расщелиной Черного оврага. С этого момента дорожка могла быть названа дорожкой только человеком с самой необузданной фантазией. Надо влезть на камень в полтора метра высоты, сделать полуоборот налево, подлезть под нависающий выступ скалы и соскочить вниз, на каменный уступ. Потом протиснуться боком между двумя камнями и пройти несколько десятков метров по осыпи острейших обломков.

Как ни странно, через неделю мы, уже не замечая препятствий, совершенно машинально лезли, прыгали, изворачивались и пролезали между скалами, неся в руках стеклянные банки и ведра с водой. Начали даже удивляться на новичков, жалующихся, что тропинка на Кузьмичов камень не так гладка, как им говорили. Мы ходили по ней три месяца по два-три раза в день и к осени на скалах проложили действительно если не дорожку, то какое-то подобие ее.

Кузьмичов камень, или просто Кузьмич, как все называют это место, оказался довольно большой скалой, метров на двадцать выдающейся в море. Ее склоны уходят в воду почти вертикально. Глубина у подножия скалы четыре-пять метров. Рядом с Кузьмичом, привалившись к нему боком, стоит громадный округлый камень. По небольшой уютной бухточке разбросаны скалы, большая часть их находится под водой, и только некоторые поднимают над морем свои влажные и темные головы. В дальнейшем Кузьмичов камень стал отправной точкой для большей части наших экскурсий. От него начинался по-настоящему трудный путь по обвалам громадных камней и узкой кромке береговых утесов вдоль отвесных стен Карадага. В штилевую погоду можно было пробраться кое-где по щиколотку, кое-где по пояс в воде, а иной раз и вплавь до самого Планерского.

Виталий разложил на уступах плоского камня самые неожиданные предметы. Определенно этот молодой человек имел пристрастие к медицинскому оборудованию. Маску я уже упоминала. Но теперь, кроме нее, была еще и грелка с вклеенным в стенку футляром от переходных колец. Пузырек с резиновым клеем, полоски резины, ножницы, фотоаппарат «Зенит», узкопленочная кинокамера по очереди появлялись из рюкзака, Я с интересом смотрела, как он просунул фотоаппарат в прорезь на грелке, тщательно заклеил отверстие полоской резины и… бросил все в воду. Грелка, в которой, кроме аппарата, был и воздух, не утонула, как я ожидала с некоторым страхом, а поплыла, медленно покачиваясь, по воде. Виталий натянул ласты и свою удивительную маску, похожую на зловещую коричневую луну, и кинулся вслед за грелкой. При помощи несложного приспособления из грелки, футляра от колец вместо тубуса с вмазанным в него фильтром ЖС-12 Виталий делал под водой отличные снимки. Но мне даже не было завидно в то время. Все было так ново и так интересно, что фотографирование мерещилось мне тогда как далекое будущее.