Н. Урванцев - Таймыр - край мой северный

На другой день я, Ломакин и старший плотник Самойлов отправились выбирать место для строительства жилой базы. Ближе всего к стоянке судов находился западный остров, до его южной части было около восьми километров, туда мы и направились. Дорога ровная, только кое-где были видны редкие кучи старых полуобтаявших торосов. Видно, что море здесь не вскрывалось в течение нескольких лет. Остров оказался довольно низким, только в его средней части горбились невысокие гряды, сложенные коренными породами. Прибрежная часть, куда мы подошли, представляла низменную террасу, плавно поднимающуюся от береговой ледовой полосы, отмеченной приливно-отливной трещиной. Терраса высотой метра четыре над уровнем моря была довольно широкой, до километра и более, и сложенной из песчано-глинистых и щебенистых материалов. Здесь, в юго-западной части острова, и решили строиться. Выбрали ровную площадку примерно 10x20 метров, отметив ее колышками. Дом фасадом будет обращен к морю, в сторону зимующих судов, которые отсюда хорошо видны.

Вернулись обратно на суда и решили с завтрашнего дня приниматься за работу. Морозы стояли уже до 20 градусов и ниже, так что взломанный лед около судов смерзся основательно, и вездеходы можно было выгружать на лед. Обсудили планировку и конструкцию дома. Он должен быть каркасный, из брусков 10x15 сантиметров, обшит фанерой с двух сторон и в промежутке засыпан опилками. Основание дома будет в виде рамы из брусьев или бревен размером около 15 сантиметров, такой же будет и верхняя обвязка. Пол и потолок — из шпунтованных двухсантиметровых досок, поверх них сделаем настил из войлока, толя и фанеры. Размер дома — 6x15 метров, в нем будет пять комнат, кухня, столовая и красный уголок. К дому с узкой стороны пристроим холодные сени для хранения льда и снега для питьевой воды, дров, угля на случай пурги, как это обычно делается на Севере. Оконные рамы будут с тройным застеклением: наружным — одинарным, внутренним — двойным. Такие рамы предусмотрительно были заказаны еще в Архангельске.

Кроме основного дома, где будут жить 15 человек, поставим домик 7,5x6 метров для радиостанции из трех комнат и сеней. Там поселятся радист и радиомеханик, чтобы регулярно передавать метеорологические наблюдения по программе полярных станций, которой станет наша база. Затем мы наметили соорудить склад для резервного запаса продовольствия, баню, гараж для машин с теплой мастерской и, наконец, помещение для ездовых собак.

На следующий день спустили на лед два вездехода и проложили дорогу к месту постройки. Чтобы в пасмурную погоду или пургу не блуждать, я сразу же велел вездеходчикам ее "обвешить" так, чтобы даже в пургу эти вешки были видны. Через неделю после постановки каравана на зимовку мы уже приступили к строительству дома. Надо было торопиться. Скоро наступит темная пора: солнце уйдет здесь за горизонт в начале ноября, до декабря продержится сумеречный короткий день, а там вплоть до конца января будет полярная ночь, так хорошо мне знакомая по зимовке на Северной Земле. Работа пошла быстро. Все охотно участвовали в ней, никого не приходилось заставлять. Каждому хотелось поскорее перебраться с судна, где жить было не очень-то уютно.

Старший плотник Иван Николаевич Самойлов оказался очень сметливым человеком. Достаточно было ему объяснить основу конструкции нашего дома, указать его размеры и внутреннюю планировку, а все остальное — разбивку основания, сетку каркаса — делала его бригада без всякой указки. Подсобникам оставалось только подносить материал, обшивать стены фанерой и засыпать промежутки опилками. Рядом в первый же день соорудили времянку — фанерный домик 3x3 метра, где поставили печь-камелек, столик и лавки. Здесь можно было отдохнуть, погреться и перекусить. Иногда в погожие дни сюда привозили обед, чтобы не тратить время на поездку к пароходам. Погода в первой половине октября стояла довольно благоприятная, пург было мало, и морозы еще не превышали 20 — 25 градусов. В середине октября дом был уже готов. Крышу пока решили не делать. Построек нам предстояло возводить еще много, а времени оставалось мало, да и хватит ли материала на все, мы не знали. Зимой крыша и не нужна, все старинные постройки на Севере и раньше кровли не имели. На пол поверх фанеры постелили линолеум.

При перевозках груза на базу острова мы едва не потеряли один вездеход. Нагрузив, как обычно, кузов машины, поехали к базе. В машине за рулем сидел лучший наш водитель, испытатель из НАТИ, Ваня Бизикин, а рядом с ним — я. Огибая суда сзади, взяли слишком близко к корме, где лед еще не окреп, и вдруг услышали сзади шум. Выглянули и видим — по сторонам вода, а кузов уже осел, машина стала дыбом. Размышлять было некогда, мгновенно выпрыгнули в стороны на лед. Перед вездехода был на лыжах, и они задержались на прочном старом льду, а зад попал на молодой лед и провалился, так как кузов был тяжело нагружен. "Ой, — чуть не заплакал Бизикин, — Николай Николаевич, машина-то тонет!" Но к счастью, рядом лежал трос от лебедки, с помощью которой вытягивали бадьи со льдом для погрузки в водяной трюм. Подскочили, схватили трос и только успели зачалить крюком за переднюю ось, как лыжи соскользнули и машина ушла под лед. Но это уже было не страшно. Позже, пользуясь взрывчаткой и пешнями, прорубили канал, до кормы, осторожно подняли "утопленника" лебедкой и отправили в трюм на переборку. Конечно, электропроводку пришлось сменить целиком, а ходовую часть и мотор только промыли керосином и сменили все масло. Так мы потом и прозвали эту машину: "утопленник". Вездеходчики ее полюбили, считали счастливой и всегда брали в дальние рейсы.