Джен Лин-Лью - Путь лапши. От Китая до Италии

– Вы не хотели выйти на работу после рождения детей? – спросила я.

Марина на какое-то время задумалась. Она слишком погрузилась в жизнь матери, которая занимается только воспитанием детей. У нее не было времени подумать о том, что она хотела бы для себя.

– Так что мой совет вам: если вы что-то хотите сделать, то вам следует сейчас бороться за это. Нужно на раннем этапе объявить о своей независимости. В противном случае будет слишком поздно.

Я это уже сделала. Но не зашла ли я слишком далеко? Где находится правильное равновесие? Я поняла, что эту борьбу ведут многие женщины, причем с очень разными биографиями.

Марина припарковала машину у берега, и мы прошлись вдоль кромки моря.

– Мне нравится движение воды, – сказала она. – Оно мне помогает, успокаивает меня. Когда я куда-то уезжаю, мне не хватает воды. В Риме мне приходится ходить к фонтанам.

Бездомные кошки лениво лежали на волноломе. В отдалении был виден остров Капри – он выглядел как магическая скала, выступая из спокойного моря. Поверхность воды все еще оставалась спокойной, но утреннее солнце уступило место тучам.

Марина нашла смысл жизни в воспитании сыновей, но «теперь все уже сделано», как она сказала.

– Мои сыновья выросли. Я хочу найти новый смысл жизни. Женщины моего возраста обеспокоены своей сексуальностью. Их интересуют деньги. Они хотят лучше выглядеть. Они не хотят принимать свою старость. Они хотят круговую подтяжку; они хотят ботокс. Они пытаются догнать уходящую юность. Но все это – пустое.

Когда мы снова вернулись домой к Марине, запах рагу ударил нам в нос, как только мы открыли входную дверь. Как мне и обещали, концентрированный соус начал хлюпать, напоминая небольшое скопление лавы. Марина попросила меня добавить соль по вкусу, поскольку у нее так и остались сниженные вкусовые ощущения. Я добавила совсем чуть-чуть, потому что не хотела сделать ее работу слишком соленой. Марина сварила в кипящей воде сухие макаронные изделия, которые назывались «Libera Terra», или «Свободная земля». Их делали на земле, которую правительство недавно забрало назад у каморры. Большие рельефные трубочки назывались паккери : слово происходит от паккария , что на неаполитанском диалекте означает «шлепки». Макаронные изделия были такими большими, что предполагалось, будто они шлепнут вас по лицу, когда вы начнете их есть. После того как эти трубочки сварились в кипящей воде, они стали мягкими и гибкими, идеальными для впитывания рагу . Полудюжины было достаточно на порцию. Марина полила паккери рагу , которое зачерпывала ложкой, а потом щедро посыпала сыром рикотта. Мясо осталось в кастрюле; оно все отдало соусу. Но она также выставила на стол тефтели из телятины, которые сделала как дополнительное блюдо, что-то типа гарнира, вместе с приготовленными на гриле кабачками цукини, политыми оливковым маслом. Все налили себе в бокалы вина и воду в стаканы. Марина стонала, видя, что члены ее семьи не могут оторваться от телеэкрана во время еды – показывали футбольный матч. Как я знала, это считалось нарушением этикета.

– Покой у меня только летом, когда заканчивается футбольный сезон, – призналась она и внимательно осмотрела приготовленную ею еду. – Вам нравится? – спросила она, хмурясь.

– Все хорошо, – ответила я, хотя, по правде говоря, эта еда не шла ни в какое сравнение с пиццей, которую я ела вчера вечером, или даже с помидорами на хлебе, которые она мне подала раньше. Простая еда была лучше.

– Нет, не очень хорошо, – сказала она, скептически глядя на меня. Она не ждала лживой похвалы; итальянцы откровенны и честны друг с другом, но меня сдерживали мои американские чувствительность и обидчивость. В любом случае меня не оставляло чувство, что это моя вина: я недосолила блюдо.

Мы закончили с макаронными изделиями и перешли к десерту, фруктовому торту из пекарни. Потом Марина сказала:

– Пойдемте со мной. Я хочу вам кое-что показать.

Она провела меня в конец коридора и открыла железную дверь. За ней на солнечной стороне находился балкон, на котором росли лимонные деревья и жасмин. В углу дремал старый пес Марины – небольшая гончая бигль с крепкой нижней челюстью. С балкона открывался вид на Флегрейские поля и улицу внизу, где посреди проезжей части стоял уличный музыкант и играл на скрипке какую-то классическую мелодию, и все это – на фоне Средиземного моря. Это была красота Неаполя, и удовольствие Марине доставляло не приготовление еды, а ощущение родного дома, которое она испытывала здесь.