Жюль Верн - Зеленый луч

Море бушевало под самой аркой у входа в грот, волны клокотали на каменном карнизе, идущем вдоль стен. Все это происходило в полнейшем мраке, среди раскатов грома, рева волн и свиста ветра. Это уже не был голос Сельмы, который эхо разносило под сводами Фингалова дворца, то был жуткий вой камчатских волков, этих диких псов, о которых рассказывает Мишле [33] Мишле Жюль (1798–1874) — французский историк, автор ряда книг по отечественной и всеобщей истории, а также известных монографий «Птица», «Насекомые», «Море». : «долгими зимними ночами они выли, собравшись в стаи, и их завывание сливалось с грохотом валов Северного океана».

Наконец начался отлив. Оливер заметил, что уровень воды в пещере постепенно понижается и волны как будто стихают. Темнота в пещере была такой глубокой, что снаружи, казалось, было светло. В полумраке едва вырисовывался выход из грота, захлестываемый волнами. Но теперь лишь пенистые гребни белели возле «трона Фингала» — вода уже не доставала до узкой площадки, где стояли двое пленников.

В душе у Оливера затеплилась надежда. Судя по всему, время перевалило за полночь. Начался отлив. Еще часа через два волны отступят от карниза, ведущего к выходу из пещеры. Оливер напряженно вглядывался в темноту, пытаясь уловить момент, когда освободится проход.

Однако мисс Кэмпбелл все еще не пришла в себя. Оливер поднял на руки бесчувственное тело девушки, осторожно спустился с «трона Фингала» и начал медленно пробираться по узкому карнизу, боясь поскользнуться: железные перила были выломаны и унесены штормом.

Внезапно накатившая волна едва не смыла Оливера вместе с его ношей. Он остановился, отступил на шаг, переждал… Наконец добрался до выхода. Здесь вспененные волны накрыли их с головой. Оливер испугался, что сейчас их обоих разобьет об острые скалы или сбросит в клокочущую пучину. Он удержался из последних сил, схватившись за выступ скалы, подождал, пока схлынет вода, и выбрался из грота.

Через минуту они уже были возле прибрежных рифов, где в небольшой пещере бодрствовали охваченные тревогой остальные путники.

Теперь Оливер и Хелина были вне опасности. Оливер передал ее; на попечение госпожи Бесс и без сознания рухнул на камни.

Прошло немного времени, и мисс Кэмпбелл пришла в себя. В первые минуты девушке показалось, будто ей все это привиделось во сне. Она напрочь забыла об угрожавшей ей опасности, но, увидев Оливера, сразу все вспомнила. Еще не в силах говорить, она со слезами благодарности протянула руку своему спасителю.

От волнения братья Мелвилл не могли произнести ни слова и только крепко обнимали молодого человека, Бетси без конца приседала перед ним, а Патридж с трудом удерживался, чтобы не кинуться ему на шею.

В конце концов усталость взяла свое, и все отправились спать. Остаток ночи прошел спокойно. Однако впечатления от пережитого навсегда врезались им в память.

На другой день мисс Кэмпбелл отдыхала на кушетке, которую соорудили для нее в глубине грота Клем-Шелл. Братья Мелвилл прогуливались под руку возле мола. Оба понимающе кивали друг другу, не произнося ни слова. Угадать смысл этой безмолвной беседы не составляло труда: Оливер Синклер теперь был для них не Оливер, а Эмин, знаменитый герой гэльского эпоса, — ведь этот молодой человек рисковал жизнью ради спасения их дорогой племянницы.

А наш герой был весь во власти вполне естественного волнения. Из деликатности он держался в стороне, чтобы остановить поток благодарных излияний братьев Мелвилл.

Итак, Оливер прогуливался по верхнему плато и ни разу не заглянул в грот Клем-Шелл. В полном одиночестве он думал о мисс Кэмпбелл. Юноша снова переживал события минувшей ночи, когда держал девушку в своих объятьях, укрывая от неистовства волн; снова видел милое бледное от усталости лицо, белевшее на фоне темной воды, словно лицо ундины; вновь слышал ее проникновенный голос: «Так вы знали?..» Снова видел себя в гроте, среди яростных волн, когда в глубине каменной ниши долгие часы простояли они, два юных, любящих и страдающих существа. Они были тогда не мистером Синклером и мисс Кэмпбелл, а просто Оливером и Хелиной, так они называли друг друга в минуты смертельной опасности. Теперь молодые люди как бы возродились к новой жизни.

Щеки Оливера раскраснелись от нахлынувших воспоминаний, и, гуляя по гребню скалы, он подставлял пылающее лицо ветру. Больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться рядом с мисс Кэмпбелл, но невидимая сила удерживала его: ведь в этом случае ему пришлось бы поддерживать беседу, а между тем он вряд ли нашел бы сейчас нужные слова.