Олег Попцов - На суше и на море 1986

— Не к черту, а к дракону, — пытаюсь унять я его. — Мне отсюда ближе километра на три, чем от снежников, где ты собрался меня оставить.

— Так ведь нужно думать не только о себе! — орет Будкин.

— Вот именно! — кричу я в ответ.

Разговариваем мы на повышенных тонах еще и по той причине, что на плато сильнейший ветер. Он уносит слова, гонит их вниз, к обрывам озера Радок. А чуть выше по сопкам, куда собрался в маршрут Будкин, метет поземок. Точно подметил Борис: словно седые волосы струятся по камням.

— Работать в таких условиях — дурацкое занятие, — сокрушается Будкин. — Как в аэродинамической трубе. У меня однажды ветром молоток чуть не унесло. Аэрофотоснимки достать нельзя — порвет в клочья.

И он смотрит на меня, как будто именно я виноват в том, что здесь такое творится. Дискутировать мне с ним некогда. Наконец-то я оказался вблизи Зубов Дракона. И погода кажется мне вполне сносной. А что Будкину кипятиться? С ним рядом вездеход. Замерз на скалах — ныряй в кабину на «генеральское» место. Сиди отогревайся!

И, набросив на меховой шлем капюшон своей оранжевой штормовки, я поворачиваюсь спиной к Будкину и шагаю вперед, к логову Дракона.

После тепла кабины ледяной ветер особенно ощутим. Солнце сияет в небе, но уже совсем не греет. Стоит середина февраля — антарктическая осень, вот и входят в раж стоковые ветры. Иду вдоль обрывов, прикрывая лицо рукавицей. Дыхание спирает от ветра да и от волнения, ведь подо мной Зубы Дракона! Еще немного, и станет ясно, что за породы слагают вершину плато, почему они имеют свой особый цвет. Завеса таинственности, окружающая грозный обрыв над озером, исчезнет. Дракон станет ручным, домашним. Мне даже становится жалко его, как недавно Будкина, трясущегося в кузове вездехода.

И тут меня начинают одолевать сомнения: реально ли вообще здесь, на высоком плато, найти разрезы ледниковых отложений? В антарктическом оазисе, подобном гористому острову в океане льдов, куда ни глянешь — скалистые сопки. Накопление морен обычно идет в понижениях рельефа, на дне долин, а они не доступны для наблюдателя. Вот когда Антарктида сбросит ледяной панцирь… Но ведь этого не дождешься. Такой процесс если и возможен, то лишь в масштабе геологического времени, по сравнению с которым человеческая жизнь — мгновение.

Конечно, придет пора, будут найдены эффективные способы проникать в глубины антарктических ледников, вести наблюдения непосредственно на подледном ложе. Но произойдет это, думаю, не так уж скоро. Пока же палеогляциологу приходится опираться на редкие находки в оазисах. Морены, открытые в ущелье Пагодрома, были в свое время счастливой находкой, но пока единственной. Мне тогда повезло. Что же ждет меня сейчас на Зубах Дракона?

Сдерживая нетерпение, я стараюсь не торопиться. Оттягиваю миг возможного разочарования. Подойдя к самому обрыву, гляжу на лежащее внизу озеро. Там сейчас работают Саша с Борисом, вертят ручку лебедки, поднимают батометры из глубины. Они уже, наверное, знают, какая температура у дна. Лед озера сверкает на солнце. Стекла моих горнолыжных очков — исцарапанные, треснутые. Видно сквозь них плохо, но зато они защищают от ветра. Где же мои товарищи?

Любопытно: ситуация внизу сегодня совсем иная. Там, где мы недавно ходили по льду, — большая темно-синяя полынья, а в ней глыба, похожая на головку сахара с каймой крошек. В озеро с гор спускается ледник: этой ночью народился айсберг! А вот и темная точка на льду — ребята у лебедки.

Забравшись на приметный валун, машу ледорубом, хотя понимаю: не могут увидеть меня на темном склоне. Но пообщаться хотя бы так, символически, необходимо, ведь сейчас предстоит спуск к Зубам Дракона. А ветер только и ждал моего шага вниз — вздыбился, обдал песком и снегом, уперся в спину, погнал в «драконью пасть». Только бы не споткнуться на валунах, не подвернуть ногу. Самый крайний «зуб» — «мудрости» называю его я — крутая, забитая снегом лощина. Склоны засыпаны валунами. С каждым шагом съезжаешь по осыпи все ниже и ниже, туда, к отвесным скалам, нависшим над озером. Ветер радуется, поет в ушах, как натянутая струна.

Делаю записи в полевом дневнике. Больше для порядка, как положено на каждой новой точке. Что скрыто под осыпями? «Зуб мудрости» не дает ответа, только рождает сомнения: был ли смысл пускаться в этот маршрут? Раскопать осыпь мне не под силу. Тут и бульдозер вряд ли управится: некоторые валуны в рост человека. К тому же каждая минута на счету. Продвигаюсь дальше, к главному «клыку», на который вся надежда. Мне случалось однажды пролетать над озером на вертолете, и центральная часть «драконьей челюсти», приоткрывшись на миг, привлекла внимание. Но вертолет тряхнуло, и, когда я снова приник к иллюминатору, желанные обрывы отступили в сторону. Ну уж теперь-то я выведаю все тайны Дракона…