"На суше и на море": На суше и на море. Выпуск 27 (1987 г.)

Где-то на нашей Земле, а может, не на Земле - на другой, специально оборудованной для этого планете живет старенький, со взлохмаченными седыми космами Почтмейстер. Неважно - где он живет, важно - когда он живет, ибо в том-то и смысл его существования, что ему доступны и прошлое, и будущее. О настоящем заботиться ему не надо, настоящим временем, сегодняшним, нынешним, или, как говорят, текущим, ведают обычные почтальоны. Вам необходимо, например, послать письмо другу-современнику. Напишите и бросьте его в синий почтовый ящик. Через несколько дней оно будет доставлено по указанному на конверте адресу. Ваш друг нетерпеливо разорвет конверт и улыбнется, узнав, что вы живы и здоровы, чего и ему желаете.

Но что делать, если вам вздумалось написать в прошлое, в самое начало века, в 1914 год, скажем, чтобы поздравить с днем ангела бабушку, которой в то время было только десять лет? Никто, никто не прислал ей в этот день в сиротский дом на берегу Волги доброе слово. Некому это было сделать. А вы, человек, которому исполнилось десять в конце века, догадались об этом и страстно захотели ее обрадовать. И пишете ей письмо. Не сомневайтесь, оно обязательно дойдет. Напишите на конверте: «В прошлое» - и опустите в тот же синий почтовый ящик. Письма с такими адресами: «В прошлое», «В будущее» - поступают к Почтмейстеру, а уж он знает способ доставки их по назначению. Не сомневайтесь - есть такой Почтмейстер. А если бы его и не было, то следовало бы такую должность учредить и подыскать для нее соответствующую кандидатуру. Собственно говоря, именно так в свое время и поступили. Несколько лет состоял на этой должности африканец Боббу Симон, самый длинноногий почтальон на земном шаре. Он так белозубо улыбался, вручая письма и газеты, что невольно начинали улыбаться и те, кто их получал. Хоть письма были не всегда приятными. А газеты… Газеты - это листва, опадающая с дерева жизни. Пока кружатся - еще несут что-то, полны свежих воспоминаний об уходящем дне, а легли на асфальт - и точка, плоские тени прошлого, отживших, полузабытых ситуаций. Боббу Симон вышел в отставку. Где-то он сейчас? Жив ли? Улыбается ли еще? Из числа наиболее старательных почтальонов планеты был избран и назначен Почтмейстером Франсуа Фуке. Тот, что изобрел систему почтовых ящиков с номерами квартир в подъезде. До него почтальонам всего мира приходилось разносить письма и газеты по этажам, подниматься по лестницам и в лифтах. Представляете, сколько времени тратилось, как болели у бедных почтальонов ноги? А теперь во всем мире введена система ящиков внизу. Вы спускаетесь утром, отпираете свой ящик ключом, забираете почту и, поднимаясь в лифте, уже читаете. Просто и гениально. Ушел от нас и Франсуа Фуке. Не в отставку, нет. Прошептал: «адью!» - и… Таскает сейчас тяжелую сумку с почтой в лучшем из миров. На этот раз назначен был Почтмейстером Гавриил Васильевич Петухов. О нем-то и пойдет речь. Гавриил Васильевич тоже по-своему был человеком популярным. Помните? «Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне? Это он, это он - ленинградский почтальон». Как видите, даже стихами был он воспет, скромный труженик на поприще доставки корреспонденции. Из стихов можно сделать вывод, что почтальоном он служил еще в те времена, когда нужно было стучаться в каждую дверь.

Все основания имелись у Петухова, чтобы стать Почтмейстером. Синклит, определяющий достоинства каждой кандидатуры на этот пост, ни секунды не колебался. Ведь Петухов разносил почту и в осажденном Ленинграде. Брел по сугробам, из которых порой торчала чья-то грозящая пальцем застывшая рука; тащил за собой санки, нагруженные сумкой с письмами. О-хо-хо, вряд ли даже белозубый Боббу Симон смог бы вызвать хоть какое-то подобие улыбки у людей, долго не открывавших на настойчивый стук почтальона дверь. Да и сам Боббу Симон - смог бы он улыбаться в продутом февральскими ветрами, холодном и голодном городе на Неве? Смог бы он улыбаться, вручая закутанным в разные тряпки, в одеяла больным людям извещения о сложивших голову сыновьях? Отпрыск Петухова - Георгий, Гоша - тоже был в то время на передовой, где-то не очень далеко от дома. Но писем не слал. Не слал… Всеми силами сопротивлялся рассудок Гавриила Васильевича страшной тревоге. А вот супруга его Тамара, та наоборот… Она была мужественнее его, теперь-то он это понимает.