Олег Попцов - На суше и на море 1986

Ударили в колокола и гонги, раздались трубные звуки чанков (больших морских раковин), послышались гортанное бормотание и резкие выкрики брахманов, читающих священные заклинания — молитвы. Кульминационный момент настал. Под моросящим дождем люди входят в воду по колено, по пояс, по плечи. Окунаются, плещут себе в лицо, на голову, промывают водой глаза, набирают в рот…

Некоторые плывут, но далеко от берега заплывать не рискуют. Ганг, пенясь, катит тяжелые, кофейного цвета воды, несет хлам, деревья, утонувших животных.

Нам сказали: только неистовой верой в святость Ганга можно объяснить феномен того, что люди не только не заболевают, но и исцеляются. Европейцам же купаться в Ганге не стоит… Сказать по правде, такого желания у меня и не появлялось.

Город трех тысячелетий, город полутора тысяч храмов, город четырехсот праздников в году — вот что такое Варанаси.

Случаются праздники, когда город захлебывается в водовороте массовых церемоний и обрядов. Так происходит в День рождения Ганга, отмечаемый раз в двенадцать лет. Ганг для индуса — живое священное существо, божество. Еще бы! В долине Ганга живет треть населения страны. Долина Ганга, по мнению многих ученых Индии, — колыбель индийской цивилизации.

На праздниках в Варанаси не обходится без несчастных случаев, эпидемий, ведь мало того, что город неблагополучен с точки зрения трущоб и бездомных, он и в рядовые дни перенаселен разного рода скитальцами, кормящимися возле богомольцев: нищенствующими аскетами, увечными, прокаженными…

Однако умереть на берегах Ганга — мечта правоверного индуса. Тут же, на специальных платформах у самой воды, пылают погребальные костры. Родственники покойного созерцают обряд. Жрец огромным, как дышло, шестом перемешивает костер, чтобы жарче горел. Все, что останется после костра, сбросят в воду. И так не только в Варанаси, но и по всей Индии, у любой реки, у любого озера. Но миллионы паломников несут пепел родственников, чтобы предать его именно водам Ганга, именно у Варанаси.

Но самых праведных, как и безвременно умерших младенцев, хоронят в водах Ганга, не кремируя.

О храмах Варанаси пишут так же восторженно, как и об обряде омовения в Ганге. Особенно древних среди них нет. Большинство построено в новое время. Память сохранила некий калейдоскоп. Вот двухсотлетний храм бога Шивы, называемый в обиходе Золотым. Он и в самом деле очень богат. Пол его вымощен мрамором, вход отделан серебром, купол покрыт золотом. Называют даже точное количество драгоценного металла, истраченного на эту работу, — 800 кг!

В храме колодец, из которого черпают святую воду — воду знаний. Вокруг храма в страшной тесноте толпятся обступившие его многоэтажные жилые дома. Они давят, затирают его, заслоняют от света и простора. А тот, маленький и грустный, уже врос в землю, его пол стал ниже уровня узких, переполненных торговцами и паломниками улиц. И уличная вода, переливаясь через мраморный порог, достигает колодца знаний.

Храм Матери-Индии — «Бхаратматамандир». В нем не правят службы. Он — музей, хоть и построен лишь в 1936 году. В центре храма на полу гигантская беломраморная рельефная карта Индостана. Двадцать шесть скульпторов ваяли ее шесть лет.

Великолепен белоснежный храм университета, торжественно стоящий в просторном парке, и группы людей в ярких национальных одеждах, гуляющих по дорожкам или сидящих на зелени газонов, напоминают клумбы цветов.

Запомнился храм богини Дурги, где на меня напали священные обезьяны — чернолицые, с седыми бакенбардами хануманы.

Там я вдруг уяснил, что в Индии одно и то же имя может быть и женским и мужским. Спас меня пожилой индиец по имени Дурга, школьный учитель и экскурсовод, человек, влюбленный в свой родной город. Подобно своей тезке, могучей, многорукой, вооруженной до зубов Дурге, он бросился на обезьян, громко крича, и обидчики отступили. Для того чтобы совершить свой подвиг, ему хватило всего двух рук и одной бамбуковой палки.

Тут я уяснил, что если самое крайнее проявление нерасположения к корове — это похлопать ее по боку рукой или пучком травы, то на хануманов не грех и палкой замахнуться: однажды на моих глазах обезьяны искусали женщину.

В храме Дурги я понял, почему индусы благоговеют перед коровой и не жалуют буйвола, ведь буйвол — черное исчадие недр, помощник Ямы — повелителя преисподней, ведь в буйвола воплотился демон Махиша, которого уничтожила Дурга. Понял, почему именно буйволов забивают в жертву этой богине.