Вячеслав Пальман: На суше и на море 1979

Когда он в 1703 году после больших боев приплыл по Неве к ее устью и. оглядевшись по сторонам, копнул лопатой чавкающую землю на низменном островке Заячий, «зело удобном положением места, на которомъ вскоре, а именно мая в 16 день (того же года), фортецию заложили и нарекли имя оной Санкть-Петербургъ». Царь Петр, конечно, уже разведал всю низкую эту землю, видел полноводную, сильную Неву чуть ли не вровень с берегами и, наверное, понял, что жить на холодной этой низине не так уж просто. Но соображения стратегические, воинские, давнее желание овладеть устьем Невы и получить выход в Балтийское море он поставил выше всех других опасений, отчего и состоялся тут город, укрепился, немного приподнял свои «першпективы» и улицы над водой, рассек острова и левобережье Невы каналами, связал населенные кварталы мостами, да и стал жить-поживать, славы набираться. Российская столица переселилась на Неву.

Тогда же обратили внимание и на Ижорскую возвышенность, которая начиналась с террасы Балтийского уступа в каких-нибудь двадцать пяти верстах от Петропавловской крепости, выросшей на том самом Заячьем острове. Царь, обследуя окрестности, побывал на лесистых высотах. Приглядное, против низины, место обрадовало петербургских новоселов. Увидели они тут вдоль чистых речек дубовые леса и черные вековые ельники в междуречье, прозрачные озера и озерки. Даже воздух здесь был другой, чем у Невы. Красивое и здоровое место звало людей, земля обещала и хлеб, и корма.

Редкие деревни, мызы — по-местному, жались к лесным опушкам и богатым луговинам. Отыскалась тогда же и Саарская мыза, она стояла на высоком пологом холме почти на виду у строящегося Санкт-Петербурга. Это подворье со всеми лесными землями Петр подарил царице. Назвали его по-своему — Саарским Селом, а спустя годы, когда обстроили да приукрасили, переименовали в Царское Село.

Отсюда и начали строить дальше в три стороны — то усадьбу богатого вельможи, то новый дворец, ну а возле них появлялись целые городки, куда на лето приезжали знатные петербуржцы. В постоянном обустройстве проходили годы и десятилетия. В Царском Селе и недалеко от него встали прекрасные дворцы, разбили большие парки. Над их созданием трудились самые лучшие архитекторы, которых только могли найти в России и за ее пределами. Ни сил, ни денег не жалели.

После революции Царское Село стали называть Детским Селом, а в 1937 году — в столетнюю годовщину смерти великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, чья великая слава началась с Царскосельского лицея, — переименовали в город Пушкин.

Немало горестей, бед и воинских сражений пришлось на долю этих исторических мест в двадцатом веке. Гражданская война, разруха, наконец, Великая Отечественная… Города, дворцы и великолепные усадьбы к югу от Ленинграда оказались разрушенными. На месте их в 1943 году дымились руины. Вся Ижорская возвышенность более двух лет была полем боя. Горели леса и селения, сама земля…

Как только фронт ушел на запад, началось восстановление истерзанной земли; оно продолжается до нынешнего времени.

Можно сказать, что сегодня города, дворцы, парки южнее Ленинграда уже обрели прежнюю красу. Отстроились поселки и деревни, выросли новые селения. И что самое главное — ижорская земля опять родит полной мерой. Все здесь с благодарностью вспоминают и солдат, которые очистили ленинградскую землю от захватчиков, и мастеров, ученых, рабочих, колхозников, чьим трудом и талантом возвращены Родине удивительной красоты парки, старинные города, не имеющие равных дворцы и павильоны, добрые урожаем поля.

Оглянемся вокруг. Порадуемся новому и старому.

Если от Екатерининского дворца, который величаво стоит на месте бывшей Саарской мызы, провести на север, к Ленинграду, точную горизонталь, то она как раз проляжет через верхнюю точку Исаакиевского собора. Это означает, что город Пушкин стоит выше города на Неве почти на сто метров.

И Пулково. И Красное Село тоже. И недалекий Павловск.

И конечно, Гатчина со всеми своими холмами и полями, где бегут Ижора, Оредеж и Суйда, где возвышенность незаметно переходит в лужско-оредежскую красивейшую равнину с частыми и протяженными сосновыми перелесками на песчаных озах.

Здесь повсюду ландшафты исключительной красоты с приметами разумного человеческого труда. Пологие холмы, удобные для распашки и, конечно, распаханные, по низам окаймлены естественными лесными колками и рощами — то черно-еловыми широкими, то узенькими лиственными, особенно у редких болот на пологих террасах, укрытых березовым мелколесьем с обилием черники и брусничников. Царственная сосна подымается на сухих песчаниках. Вокруг песчаных этих рощ толпятся вязы, клены с березой, а за разноцветным лесом нежданно открывается ноле клевера или другой глазу приятный обзор: бревенчатая деревня на берегу реки, желтоцветные каменные усадьбы с колоннами, пруды, садики. Около многих усадеб сохранились рукотворные парки, частью молодые, послевоенные, но тоже удачно и со вкусом высаженные, так что невольно думаешь: да есть ли на свете красивее?..