Жюль Верн - Михаил Строгов

Действительно, в этой огромной империи площадью в двенадцать миллионов квадратных километров невозможна та однородность, которая присуща государствам Западной Европы. Меж входящими в нее народами различие заведомо нельзя свести лишь к отдельным оттенкам. Российская территория простирается — в Европе, Азии и Америке — от пятнадцатого градуса восточной долготы до сто тридцать третьего градуса западной долготы [35] [35] Приводимые автором сведения о протяженности Российской империи относятся ко временам до продажи Аляски (в 1867 г.). , то есть почти на двести градусов [36] [36] Приблизительно 2500 лье. (Примеч. автора.) , и от тридцать восьмой параллели до восемьдесят первой параллели северной широты, или на сорок три градуса [37] [37] Около 1000 лье. (Примеч. автора.) .

Население насчитывает более семидесяти миллионов жителей, которые говорят на тридцати различных языках. Преобладающей, бесспорно, является славянская раса, к которой наряду с русскими относятся поляки, литовцы, курляндцы [38] [38] Автор ошибается, считая литовцев и «курляндцев», то есть латышей, славянскими народами. . А если прибавить сюда финнов, эстонцев, лопарей [39] [39] Лопари — прежнее название народности саами, проживающей на Кольском полуострове, а также на севере Финляндии, Норвегии, Швеции. , черемисов [40] [40] Черемисы — старое название марийцев. , чувашей, пермяков, немцев, греков, татар, кавказские племена, монгольские орды, калмыков, самоедов [41] [41] Самоеды — устаревший этнографический термин, которым объединялись в одну народность ненцы, нганасаны, энцы и селькупы — малые народы севера Западной Сибири. , камчадалов, алеутов, то легко понять, что поддерживать единство столь огромного государства весьма трудно и что создать такое единство могло лишь само время, подкрепленное мудростью сменяющихся правительств.

Как бы то ни было, но до сих пор Ивану Огареву удавалось ускользать от слежки и он, возможно, уже присоединился к татарской армии. Тем не менее на каждой остановке в поезде появлялись инспектора, которые проверяли у пассажиров документы и подвергали всех придирчивому досмотру; стало быть, по приказу шефа полиции шли розыски Ивана Огарева. Правительство и впрямь полагало, что этот предатель не мог еще покинуть Европейскую Россию. Всякого пассажира, показавшегося подозрительным, забирали для объяснений в полицейский участок, а поезд тем временем отправляли дальше, нимало не беспокоясь об отставшем.

С русской полицией, весьма решительной и бесцеремонной, вступать в рассуждения совершенно бесполезно. Ее служащие носят воинские звания и действуют по-военному. Да и можно ли не повиноваться приказам, исходящим от монарха, который вправе предварять свои указы такой формулой: «Мы, Божьей милостью император и самодержец Московской, Киевской, Владимирской и Новгородской Руси, царь Казанский и Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсонесский-Таврический, государь Псковский, великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский, князь Эстонский, Ливонский, Курляндский и Семигаллийский, Белостокский, Карельский, Угрский, Пермский, Вятский, Болгарский и прочая, государь и великий князь земли Нижегородской, Черниговской, Рязанской, Полоцкой, Ростовской, Ярославской, Белозерской, Удорской, Обдорской, Кондинской, Витебской, Мстиславской, властитель областей гиперборейских, государь страны Иверийской, Карталинской, Грузинской, Кабардинской, Армянской, наследный государь и сюзерен князей черкесских, горских и прочая, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Штормарнский, Диттмаршский и Ольденбургский». Поистине — велик и могуществен монарх, чей герб — двуглавый орел со скипетром и державой в когтях, в окружении гербов Новгородского, Владимирского, Киевского, Казанского, Астраханского и Сибирского, украшенный орденом св. Андрея и увенчанный царской короной!

Что касается Михаила Строгова — у него все было в порядке и, следовательно, полицейские меры его не касались.

На станции Владимир поезд на несколько минут остановился, и этого времени корреспонденту «Daily-Telegraph», похоже, хватило, чтобы составить себе исключительно полное — как в физическом, так и в моральном плане — представление об этой древней столице России.