Тахир Шах - В поисках копей царя Соломона

У единственного в городе торговца бензином был на удивление угрюмый вид — с учетом того, что он обладал монополией на топливо.

Самсон поинтересовался ценой и сообщил, что она в четыре раза превышает обычную.

— Это неслыханно! — взорвался я. — Но нам нужен бензин. Скажи ему, что мы купим все, что у него есть — только пусть сначала зальет немного в свой бензобак.

Когда Самсон перевел мои слова, лицо торговца застыло. Затем он пришел в ярость и начал угрожать нам, что позовет полицию. Пока продавец кричал, Самсон понюхал бензин, который тот пытался нам сбыть.

— Это не бензин, — сказал он. — Он воняет конской мочой.

Следующие два дня мы провели в ожидании бензина. Две девушки, которых мы подобрали на дороге, приняли мудрое решение двинуться на запад, в направлении Гондара, на грузовике, доверху забитом ящиками с анисовой настойкой узо. Как и кофеварки «эспрессо», узо завезли в Эфиопию итальянцы, и местные жители полюбили этот напиток. В результате прослеживалась явная связь между разбитыми грузовиками вдоль дорог и грузом, который они перевозили в момент аварии. Многие грузовики, которые мы видели в оврагах, перевозили узо, пиво или водку, а иногда и все три этих напитка.

Основное неудобство собственного транспорта заключается в том, что он ограничивает вашу свободу. Все, что я мог сделать — это заставить Самсона и Бахру стоять у обочины дороги и останавливать автомобили, уговаривая продать немного бензина. В первый день мимо проехал всего один грузовик, и тот с дизельным двигателем. На следующий день нам повезло чуть больше: в Лалибелу прибыл правительственный джип.

Самсон уговаривал водителя продать нам немного драгоценного топлива, но тот посмеялся над ним и уехал.

Втайне я радовался вынужденному заточению в Лалибеле и первые два дня, воспользовавшись услугами Амайи, изучал город и его церкви.

Но когда все интересное закончилось, мое нетерпение стало расти.

На третий день удача по-прежнему обходила стороной Самсона и Бахру, и я решил вернуться в отель. Портье тоже устал от ожидания — не желавших приезжать гостей. Он попросил меня посидеть за конторкой, пока он будет обедать. А что, если нахлынут толпы туристов? Его лицо на секунду просияло, а затем снова стало мрачным.

— Это Лалибела, — сказал он, — а не Лас-Вегас.

Я устроился за конторкой и принялся перечитывать рассказ Фрэнка Хейтера о том, как он нашел шахты в Туллу-Валлель:

«Только углубившись на несколько ярдов, я понял, что участки более темного камня — это входы в подземные пещеры; причем входы эти не были естественными, потому что каменные стойки и перемычки, обрамлявшие проходы, явно вырублены человеческой рукой.

Я зажег факел и прошел между массивными стойками. Впереди виднелся узкий проход, когда-то очень давно прорубленный в скале. Я взглянул на стены и увидел, что они грубо обтесаны. То тут, то там из стены торчали выступы более темного камня, создавая впечатление, что прокладывавшие шахту люди просто не смогли раздробить их. Шаг за шагом продвигаясь вперед, я преодолел около сорока футов и уже стал задумываться, насколько далеко мне удастся пройти, как вдруг проход закончился, и факел осветил дальнюю стену огромной пещеры».

Перечитав свидетельства Хейтера, я еще раз взглянул на фотографию входа в шахту из книги капитана Бартлета. Проем из обтесанного камня рядом с естественным входом в пещеру выглядел убедительно, но я твердо знал, что единственный способ найти решение загадки — самому увидеть эту гору.

Готовясь к трудному путешествию, я всегда черпаю силы, читая книги великих путешественников девятнадцатого века, таких как Стэнли, Бартон, Спик, Буркхардт и Барт. Это выдающиеся личности, сумевшие преодолеть самые невероятные препятствия и нередко путешествовавшие инкогнито — хотя в наше время их методы кажутся несколько диковатыми. Если, к примеру, кто-то из спутников Стэнли вел себя неподобающим образом, его заковывали в цепи.

Наибольшее уважение я питал к Сэмюэлу Уайту Бейкеру. Он исследовал Абиссинию — так в те времена называли Эфиопию — и именно его усилиями был открыт исток Нила. Бейкер был необыкновенно амбициозным человеком, которого неприятности заставляли проявлять лучшие качества. Попав в трудное положение, я всегда вспоминаю о нем.

Сэмюэл Бейкер стал единственным путешественником викторианской эпохи, удостоенным дворянского титула за свои исследования. Он также был единственным, кто путешествовал вместе с женой, которую звали Флоренс. Бейкер купил ее в Болгарии на невольничьем рынке рабов, и с тех пор они были неразлучны. Путешествие, во время которого они встретились, было типичным для тех времен — к сожалению, давно прошедших.