Аркадий Недялков - Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)

-- Вот человек! -- возмущалась агроном-энтомолог. -- Сам поднял тревогу, сообщил о появлении саранчи, а теперь сам же возражает против ее уничтожения!

-- Признаю свою ошибку, -- сказал Костя. -- Погорячился. Не думал, что птицы так скоро разыщут кулигу.

-- Я вам уже сказала, что на птиц надеяться не могу!

-- Дочка, Костя -- ученый человек. Если он говорит, что беда будет, зачем не слушаешь? -- тронул девицу за рукав Курбан-Нияз. -- Вчера здесь было черно от саранчи, сегодня ее уже только половина осталась, завтра птицы остальных соберут. Зачем хочешь плохое дело делать?

-- Не троньте меня! -- взвизгнула девица. -- Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей! Вы ответите за это! В разговор вмешался дядька.

-- Милая девочка, вы, кажется, решили нас напугать? Стоит ли тратить энергию?

Агроном-энтомолог решительно ринулась к опылителю и скомандовала:

-- Начинайте работу!

Опылитель взвыл, выбросил облако ядовитой пыли.

-- Да что же это делается! -- закричал Костя. -- Володя, ставь машину им поперек пути. Нельзя допустить, чтобы это злодейство совершилось!

Наш маленький грузовик сорвался с места, переваливаясь на неровностях склона, обогнал опылитель и подставил борт под его передок. Опылитель остановился, но продолжал выбрасывать яд.

-- Уберите машину с дороги! -- истерически визжала агроном-энтомолог. -- Я вас отдам под суд!

Костя, Курбан-Нияз, дядька и я встали перед опылителем.

-- Не пустим! -- решительно заявил Костя. -- Все равно не пустим! Выключай свою машину!

-- Вы отравитесь! -- кричал шофер опылителя, высунувшись из кабины и сдернув маску. -- Без маски здесь находиться нельзя!

-- Трави меня, скотина! -- заревел дядька. -- Немцы не убили, так ты отрави!

Шофер опылителя выключил мотор. Ядовитое облако исчезло.

-- Вы что, сумасшедшие? Ради чего вы мешаете нам уничтожить опасного вредителя? Прочь с дороги! -- кидалась на нас агроном-энтомолог.

Она бесновалась и визжала, но мы стояли как вкопанные и никак не реагировали на ее маневры.

Грозя нам самыми страшными карами, агроном-энтомолог села в кабину опылителя и уехала.

В этот день мы на охоту не пошли. Боялись, что, как только мы уйдем, вернется ретивая потребительница саранчи. Она появилась вечером. Вместе с ней на газике приехал главный агроном района. Он пригласил к себе в машину Костю и попросил всех не мешать их беседе. Они объехали участок поражения и долго наблюдали за птичьим пиршеством. Потом главный агроном подъехал к опылителю и что-то долго говорил агроному-энтомологу. Что он говорил, мы не слышали, но лицо у энтомолога пылало как мак. Главный агроном дружески простился с нами и уехал. За ним последовала и агроном-энтомолог на опылителе.

Через два дня о кулиге, страшной Доциостаурус марокканус напоминала только трава, съеденная саранчой.

К сожалению, остались и "следы" работы агронома-энтомолога. Мы находили мертвых скворцов и кекликов. Каждый раз, когда Костя натыкался на мертвую птицу, болезненно морщился и уходил в сторону. Даже несколько минут работы опылителя стоило жизни нескольким десяткам птиц! Не хоте лось думать о том, что случилось бы у подножия Каптар-ханы, если бы... Впрочем, зачем думать о том, чего не произошло?

"МОКРЫЕ" ДНИ

Через несколько дней погода совсем испортилась Тяжелые темно-серые тучи, словно грязная вата, заполнили окружаю щие ущелья, скрыли горы и, цепляясь за кусты, медленно поползли совсем рядом с нашим лагерем. Дождь то мелкой водяной пылью, то плотными, крупными, больно бьющими каплями лил круглые сутки. Даже воздух казался насквозь пропитанным водой. Глинистая почва склонов так разбухла от влаги, что размазывалась под ногами, как тающее масло, и на самом маленьком уклоне ноги неудержимо сползали вниз. Подняться же по склону было совершенно невозможно. Ходить по горам стало опасно, и Костя запретил покидать лагерь. К тому же в дождь все змеи прятались, и отыскать их было очень трудно.

В палатках стало так сыро и холодно, что мы сначала переселились в кузов грузовика, а потом переехали в кишлак. Здесь в глинобитной кибитке1 стало и суше и теплее.

В первый же день мы дочиста вымыли автомобиль, просушили у очага отсыревшие спальные мешки и привели в порядок все снаряжение. Потом потянулись скучные дни вынужденного безделья.

Каждое утро мы выходили из кибитки с надеждой увидеть солнышко и хоть кусочек голубого неба, но всякий раз нас встречала пронизывающая сырость тумана и низкое хмурое небо, покрытое темными тучами.