Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Вспоминать последнюю пару дней и страшно, и весело. В любой экспедиции предвыездная сверка, кто что взял, а кто что забыл, есть великое мучение. В экспедиции, направляющейся под землю — вдвойне. Потому что есть несколько сотен мелочей, от которых столько всего зависит, что их отсутствие или неработоспособное состояние не просто осложняет жизнь, но делает невозможным сам спуск под землю.

Особенно забавны последние сутки — те, что уже в дороге. Опять же из соображений, что в пещеру едем, груза много, и заплатить за него минимум доплаты в самолете — одна из главных проблем всех спелеологов мира. И каждый решает ее по-своему, хотя общие тенденции есть. Например, карманы. У многих для авиапутешествий имеется специальная верхняя куртка типа анорака, в особо устроенные карманы которой можно набить всякого разного килограмм двадцать пять. И все тяжелое идет туда — батарейки, кувалды, аккумуляторы, пакеты с гречкой, всякое железо для лазания по веревке (самохваты, карабины, крючья). Конечно, на магнитных искателях все это начинает звенеть с такой силой, что иногда из потайных дверей начинает выскакивать спецназ с автоматами, но ведь нигде не написано, сколько и чего можно в карманах иметь. А явно запрещенных предметов там нет. И объяснение по поводу того, зачем в кармане кувалда килограмм на семь, типа что это любимый инструмент, который если сдать в багаж, с руки собьется, звучит вполне достойно.

Бывает и еще забавнее. Дров в пещерах из понятных соображений не водится, и кухни организуются на бензине, газу или сухом горючем. Первые два варианта при наличии в авиабагаже подпадают под уголовную статью, и потому в самолетах их никто не возит. Третий — трудно разжигаемые и слабо горящие таблетки — иногда порождает интереснейшие казусы. Раз Андрея Вятчина просто отказались пускать в самолет с ящиком в кармане, на котором был фабричный ярлык о том, что это такое. Ссылаясь на недопустимость провоза горючих материалов. И не пускали до тех пор, пока он не принес контролеру от начальника аэропорта бумагу совершенно потрясающего содержания: «Груз сухого горючего пропустить. Проверил лично. Оно не горит».

Еще одно специальное приспособление — половинка парашюта. Как известно, в камерах хранения два связанных вместе предмета считаются двумя отдельно оплачиваемыми местами багажа. Тем самым нормальный спелеологический рюкзак — металлический станок, на котором привязано десятка полтора мешков, мешочков, и бухт веревок, обходится в круглую сумму. Десяток же таких рюкзаков, обмотанных парашютом и завязанных в узелок, опять становится одним местом. Любопытно, что примерно эту же методику освоили американские спелеологи, так как чуть ли не половина тамошних авиакомпаний требуют доплаты за груз не по весу, а по числу мест. Там, правда, парашют не проходит, и применяются специального изготовления гигантские чемоданищи.

Словом, путь от Москвы до Чаршанги всегда богат приключениями, и скучно не бывает.

Светает. На юге это даже зимой происходит стремительно. Чуть поблекли звезды — и через пару минут уже светло. И на горизонте, за железнодорожной линией, за безжизненными холмами пустыни, внезапно возникает увенчанный снежными пиками Кугитанг. Ненадолго. Через час утренний ветер поднимет в воздух достаточно пыли, чтобы видимость потерялась. Этот момент пропустить нельзя. Первый и последний восход солнца за всю поездку — ближе к горам солнце выходит из-за хребта только днем, и вместо утренней свежести моментально обрушивает на головы всю дневную жару. А также первый и последний взгляд на Кугитангские горы. Вблизи полого поднимающийся хребет напрочь закрывает стенками каньонов и мелкими холмиками всю панораму. Его величие — того сорта, что ощутимо только с почтительного расстояния. А ближе чем с двадцати километров даже доминирующих снежных вершин не видно.

Уже не до футбола. Пора переводить стрелку жизненного пути на более размеренный, неторопливый и созерцательный путь. Чай. За полчаса до рассвета в поселке начинают подавать воду, и как раз к рассвету можно успеть вскипятить, заварить, и рассесться на перроне с кружками. Созерцать горы и вживаться в настроение. Мы занимаемся пещерами Кугитанга кто пять, кто десять, а я даже пятнадцать лет, и панорама хребта навевает бездну воспоминаний. И предвкушений новых открытий, если опять повезет. И предвкушений такого отдыха, какой мало кому приходилось испытать — когда каждая минута наполнена смыслом, каждый день приносит что-то новое, а физическая нагрузка ровно такова, что организм за пару недель обновляется чуть ли не полностью, и при этом еще и умудряется не рассыпаться на запчасти.