Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Мое поколение летописцев не имеет. Так что обнаглею, и первым попробую взять этот труд на себя. И смею надеяться, что небезуспешно. Во всяком случае, до сих пор это получалось. Взявши в руки кинокамеру, на первом же фильме брал призы, взявши фотоаппарат — быстро становился одним из лучших в Европе спелеофотографов, взявши компьютер — делал самую популярную в стране программу для геологов. Так почему бы и не книга?

Главная проблема одна. Если в эпоху, скажем, Кастере, или в эпоху Дублянского, спелеология была просто спелеологией, то теперь она многолика. Более того, она у каждого своя. И книга типа «Вслед за каплей воды» уже просто невозможна — это была бы скучная и никому не интересная энциклопедия.

Потому я и пытаться не буду написать капитальный и объективный труд, а просто попробую написать все о спелеологии — но на примере той спелеологии, которой пришлось заниматься мне. Все о пещерах — но на примере тех, которые мне приходилось исследовать. Все о спелеологах — но только о тех, с кем мне приходилось ходить. Нагло воспользовавшись тем, что исследовать мне пришлось самые красивые пещеры континента, а ходить вместе — с чуть ли не самыми интересными людьми среди спелеологов моего поколения. Хотя придется себя слегка и ограничить. В основном — во времени. Как я понимаю, привычная мне спелеология закончилась приблизительно в 1993 году — драматичные события в стране изменили многое, и спелеология не исключение. А новые стили и течения пока еще не настолько сформировались, чтобы приобрести собственную прелесть, и будут только вносить дисгармонию в повествование.

Итак — спелеология. Место действия — СССР и экс-СССР. Время — с 1975 по 1993 годы. События и действующие лица — реальны. А теперь, как говорится в известном анекдоте о первом полете самого большого в мире авиалайнера, пассажирам пора занять свои места, пилотам пройти в кабину, и мы все вместе посмотрим, как эта штуковина взлетит.

— Пас сюда!

— Мочи!

— Погоди, свет сдох, сейчас контакты проверю.

— Взял!

— Черт, опять мяч вдрызг, давай новый!

— Кончились, пошли еще запас собирать.

Холодно. Влезать в спальник и пытаться заснуть не хочется — сказываются и треволнения последних суток, и предвкушение ближайших. Наконец, после годичного перерыва, в очередной раз добрались. И не куда-то. На Кугитанг — горный хребет на юго-востоке Туркмении, в котором таятся, наверное, самые большие, и достоверно самые красивые пещеры континента. Своеобразную Мекку спелеологов. Более точно хребет называется, конечно, Кугитангтау, но все, включая местных, пользуются сокращенным названием. Страна теперь тоже называется не Туркменией, а Туркменистаном, но вот не могу ее так называть, и все тут. И не потому, что не признаю ее самостоятельности. Потому, что слишком привык к ней за десятки посещений и полтора десятка лет, да и слишком люблю тамошнюю природу и людей, чтобы привыкать к новому названию. И да простят меня за это современные туркменские власти.

Собственно, до Кугитанга осталось еще полсотни километров. Пока что мы на железнодорожной станции Чаршанга, мимо которой никак не проехать, а все удобные поезда приходят часа за три-четыре до рассвета. Раньше мы ездили поездом от самой Москвы — трое с половиной суток, теперь обычно летим до Карши или Самарканда и садимся на поезд там.

Наши экспедиции проходят или ранней весной, или поздней осенью, или даже зимой — в другие сезоны слишком жарко. Все-таки пустыня. А в сезон — по ночам холод совершенно собачий, и единственный способ согреться — футбол. На бетонном пятачке между вокзалом и перроном, у которого с разных сторон есть две калитки, служащие воротами. В темноте и с фонарями. Мяча с собой, конечно, нет, да и искать его в темноте было бы затруднительно. Выручают какие-то фрукты. Совершенно не представляю, что это такое, ни в одном определителе их нет, местные ничего вразумительного о них рассказать не могут, но усердно обсаживают ими все улицы. А в октябре эти зеленые, пупырчатые и совершенно несъедобные шары осыпаются с деревьев и валяются всю зиму. Большие, прочные, и вполне удобные в качестве футбольных мячей.

Туркмения, тем более такие глухие ее районы — это нечто особенное. Казалось бы, мы пока еще в пути, но внутреннее ощущение, что добрались, уже наступило. Тихо. Тишина и полное безлюдье на большой железнодорожной станции примерно так же неестественны, как и все то, что ждет нас под землей. Фантастический контраст с городской жизнью, в которой мы варились еще час назад. Поезд, тем более поезд в Средней Азии, и особенно общий вагон (в другие на проходных поездах билетов просто не бывает) — это еще город со всем его шумом и волнениями. Пограничная проверка при слезании с поезда (еще несколько лет назад Кугитанг был пограничным районом, куда без специальных пропусков не пускали) — тоже. Пограничники ушли — все. Приехали.