Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

При первом опыте общения с мурмулями Володя Детинич попытался немного переборщить — тряхнуть стариной и поставить им волок. К счастью, не удалось. То есть волок он поставил, но — самому себе. Потому что занялся этим на рассвете, когда направление ветра меняется. Что было еще забавнее.

Я ни в коем случае не хочу сказать, что мурмули — плохие люди. Как говорится, мурмуль не виноват, что он мурмуль, и большинство из них — вполне приятные ребята. Их даже немного жалко. Но пугать — все равно надо. В этом есть и воспитательное значение, и чистая, почти детская радость. Тем более, что большинство из них даже не против. Как в той экспедиции, когда открыли Зеленых Змиев. Мурмули нас даже спросили, можно ли им рядом с нами палатки поставить, а мы даже ответили, что вряд ли стоит, потому что поспать мы им все равно не дадим — будем выть на луну, да их пугать. Не поверили. А мы — и не дали. А когда взрывы гомерического хохота по случаю новых приключений кекса достигли апогея, один из них даже вылез из палатки и принес нам бутылочку исключительно приятного домашнего ликера.

Вероятно, институт мурмульства уже отжил свое. В странах с рыночной экономикой публику такого рода обычно берут в оборот коммерческие туристские агентства, и предлагают им несколько более осмысленные и организованные мероприятия. А жалко. Без пугания мурмулей жизнь не полна.

До недавнего прошлого Кугитанг был пограничным районом с особым режимом въезда, и чрезвычайно любопытно выглядели взаимоотношения пограничников с сочащимися изо всех щелей мурмулями, естественным образом, никакими пропусками не обеспокоенными. Причем сочащимися не только через Чаршангу, но и пешком через горы, и на нанятых машинах по слабопроезжим дорогам в объезд хребта. Для того чтобы контролировать ситуацию, понадобилось бы много больше пограничников, чем было на Чаршангинской заставе.

И привело все это совершенно закономерным образом к чрезвычайно оригинальному раскладу. Пограничники самоограничились контролем въезда в Чаршангу на поезде, полностью закрыв глаза на все остальное. Въехав любым нелегальным образом, дальше можно было по наглому идти прямо на заставу и договариваться, скажем, о ночлеге или бане. А ничто человеческое им, естественно, не чуждо, и хорошая беседа или даже лекция — лучшая плата за баню или ночлег.

Советская дисциплинарная система сыпалась на глазах. И возможно, что последнюю точку в отношениях с пограничниками, после которой те уже наплевали абсолютно на все, поставили даже не мурмули, а именно мы. Пробивать пропуска себе мы уже умели и предпочитали, если позволяло время, этим не пренебрегать. Первый случай откровенного наплевательства произошел в 1990 году, когда в нашей экспедиции, да и во всей истории Кугитангской спелеологии, впервые появились спелеологи из капстран, а именно англичанин Чарли Сэлф. Пропуск в район Кугитанга ему достать удалось, но в саму Чаршангу — нет. А уже в поезде выяснилось, что Чаршанга — путь единственный, так как из-за сильного снегопада перевал в Дехканабаде закрыт, и в объезд через Карши не добраться.

Меры безопасности были утроены. Группа, выехавшая на день раньше, была проинструктирована по телеграфу, чтобы по прибытии в Чаршангу для Чарли была организована машина прямо к вагону поезда, самому дальнему от вокзала и пограничников.

На пути назад мы до последнего момента отсиживались дома у одного из местных шоферов, не светясь в городе, и к поезду вышли за три минуты до его прибытия. И тут оно и началось.

Чаршанга — городок маленький и патриархальный. Все друг друга знают, и начальник вокзала узнал наших ребят, бравших билеты. А узнав — рассказал зашедшим к нему попить чайку начальнику погранзаставы и местному КГБэшнику. А те меня уже год как не видели. Вот и решили подойти поздороваться и потрепаться. Безо всяких задних мыслей.

Уезжали мы вместе с группой Володи Андрусенко — одной из самых бестолковых команд, пробовавших себя на Кугитанге. И Володю, страшно стеснявшегося во время всех пересечений наших групп, прорвало наконец побеседовать с Чарли. И именно в тот самый момент, когда упомянутая пара начальников подошла ко мне пообщаться. А у них — по штату ушки на макушке.

— Это у вас что — немцы с собой?

— Да нет, англичане.

— Слушай, а как ты на них пропуска сюда пробивал?

— Да никак.

— Как никак?

— Да вот так. Взял и привез.

В этот момент подошел поезд, и мы в него влезли, оставивши на перроне двух совершенно обалдевших от такой наглости майоров с раскрытыми ртами. И с этого момента нас больше никогда и никто не проверял.